Недавно пересмотрела профили игроков и заметила множество замечаний Всеславура по поводу вооружения… Может, хоть эта статья поможет… Просьба. Кто может в чем-то дополнить – тоже выкладывайте сюда свою информацию.
Добавлено (2007-08-01, 10:02 Am) --------------------------------------------- Броня Кожаная броня Воинам всегда приходилось пользоваться тем оружием, которое могли изготовить современные и соплеменные им ремесленники. Карл Великий, создатель огромной империи, полководец, имя которого стало нарицательным, жил в деревянном тереме и ходил в домотканой льняной рубахе. И не из желания быть ближе к народу, а из-за отсутствия выбора. В его государстве не было ни зодчих, ни красильщиков. И кузнецов — тоже имелось немного... По этим причинам панцири первых европейских рыцарей были еще кожаными. Во всяком случае, в своей основе. Кираса (часть панциря, закрывающая туловище, но не защищающая шею и руки), изготовленная из нескольких слоев вываренной в масле и склеенной воловьей кожи, весила более 4 кг, а полный доспех (кираса, набедренники, поножи, наплечники, наручи), выполненный по этой технологии, — около 15 кг. Многослойная кожа хорошо держала стрелы из лука, но пробивалась стрелами из арбалета с дистанции до 100 метров. Тем более этот доспех можно было пробить сильным ударом копья или меча. И он практически вовсе не защищал от палиц и топоров. Положительные черты кожаного панциря — его доступность и легкость (в сравнении с металлическим). Но в целом он часто не оправдывал себя — даруемый им уровень защиты не окупал снижения подвижности. Потому в пехоте кожаные доспехи использовались редко. С другой стороны, менее озабоченные высокой подвижностью конные воины не пренебрегали им. Хотя и то — только за неимением альтернативы. Повышение уровня защиты кожаного доспеха, как правило, достигалось за счет крепления на него пластин из мягкого железа. Если пластина была одна, она защищала сердце. Несколько пластин могли полностью прикрывать грудь и живот. Толщина металла в пластинах составляла всего около миллиметра. Если наращивать толщину, то доспех становился чересчур тяжелым. К тому же, увеличение толщины все равно не позволяло железу пластин держать прямые удары: оно проминалось и пробивалось из за несовершенства средневековой технологии. Так что усиление пластинами кожаного доспеха увеличивало его вес всего на 2−3 кг. Конечно, лучший результат мог быть достигнут усилением кожаной брони твердой сталью, но тонкие пластинки из нее оказались бы ломкими и не принесли бы пользы. Потому альтернативой применению широких железных пластин было крепление на кожу большого числа небольших — несколько сантиметров в поперечнике — стальных блях. Они мало помогали от стрел и ударов копья, но, будучи твердыми, эффективно препятствовали разрубанию брони.
Кольчуга Альтернативой латам из кожи выступал хоуберк, представлявший собой кольчугу с рукавами и капюшоном, укомплектованную дополнительно кольчужными чулками. Для изготовления кольчуги из железной проволоки толщиной примерно в миллиметр навивалось множество колечек, каждое около сантиметра в диаметре. Внешне хоуберк смотрелся вполне солидно: доспех полностью закрывал тело, весил сравнительно немного (около 10 кг; с чулками и капюшоном — больше), движений почти не стеснял. Однако защиту хоуберк давал весьма сомнительную. Тогдашняя технология позволяла тянуть проволоку только из самого мягкого и ковкого железа (колечки из твердой стали ломались и давали еще худшую защиту). Кольчужные доспехи легко разрезались саблей, протыкались копьем и разрубались топором. Совсем не защищала гибкая кольчуга и от дубины или булавы. Только от сравнительно легких мечей, употреблявшихся до 14 века, кольчуга давала удовлетворительную защиту. Против стрел кольчужный доспех был почти бесполезен: граненые наконечники проходили в ячейку кольца. Даже на дистанции 50 метров воин не мог чувствовать себя в безопасности при обстреле тяжелыми стрелами из мощных луков. Кольчуга представляла собой один из самых простых в изготовлении видов металлической брони — и это главное ее достоинство. Производство хоуберка требовало всего несколько килограммов самого дешевого железа. Конечно, и без устройства для вытяжки проволоки было не обойтись.
Бехтерец и бригантина Кольчужные доспехи долгое время использовались параллельно с кожаными, в 11 веке ста ли преобладать, а в 13 веке окончательно оттеснили кожу на второй план. Когда кольчуга стала доступна большинству рыцарей, кожаная кираса с нашитыми на нее железными пластинками стала надеваться поверх кольчужной рубахи. Так достигался более высокий уровень защиты от стрел. Общий вес защитного снаряжения увеличивался и достигал 18 кг. Учитывая, что даже такая (тройная!) защита легко пробивалась и топором, и кавалерийским копьем, большой вес комплекта был явно неоправдан. К тому же прогресс кузнечного искусства позволил рыцарям в 14 веке сменить мечи каролингского образца на вдвое более тяжелые и в полтора раза более длинные риттершверты. Против полутораручных мечей кольчуга уже не годилась. Оптимальным соотношением веса к уровню защиты обладала бы сплошная металлическая пластина толщиной 1,2−2 миллиметра, но такой элемент брони из железа можно было изготовить только методом сварки. Подобные технологии не были доступны. Для того, чтобы отковать из трех полос металла плоский клинок — уже требовалось большое искусство. Трехмерный же объект (шлем или кираса) изготовить одной ковкой несравненно сложнее. Иногда мастерам удавалось составить кирасу из нескольких элементов, которые соединялись между собой. Но такое изделие являлось буквальным произведением искусства, и было исключением из общего правила. К тому же искусных ремесленников было мало. В Западной Европе до 11 века отсутствовали крупные города, и, следовательно, были ограничены торговля, каменное строительство, сложные ремесла. Мастеров, способных выковать из нескольких слоев металла крупный и надежный броневой элемент (тем более — криволинейный), в Европе не существовало до 14 века. Потому все детали доспеха собирались из плоских и небольших элементов. В простейшем случае около 1500 небольших сварных чешуек соединялись кольчужными кольцами. Плетеный таким образом доспех (по аналогии с древнеримским его именовали “ламеллярным”) по−русски назывался “бехтерец”, напоминал чешую и обладал некоторой гибкостью. Бехтерец закрывал грудь, спину и бедра бойца. При весе в 12 кг он выдерживал рубящие удары риттершверта, но от ударов копья, топора и палицы не спасал. Поэтому следующим шагом в развитии защиты воина стала широко распространившаяся с середины 14 века бригантина. В ней все еще использовались плоские броневые элементы, однако их было только 30−40 штук. Пластины не соединялись между собой, а вкладывались в кармашки матерчатой куртки, образовывая заметные зазоры. Недостатком бригантины была и большая подвижность пластин относительно друг друга. Пластина распределяла удар палицы по поверхности доспеха, но в конечном счете он обычно приходился на ребра человека. Да и вражеский клинок мог соскользнуть в зазор между пластинами. Туда же могла попасть и стрела. Что же до копья, то пластины сами расходились под давлением наконечника. В общем, бригантина значительно повышала защиту, но употреблялась в основном только поверх хоуберка, добавляя свои 10 кг к его и так немалому весу.
Пластинчатые латы В 15 веке качество бригантин улучшилось. Пластины приобрели трапециевидную форму и стали плотно подгоняться по фигуре. Иногда пластины даже перекрывали друг друга, обеспечивая улучшенную защиту. Число пластин в доспехе возросло до 100−200, а потом и до 500 штук. Но все это, конечно, были полумеры. Настоящую защиту могли дать только крупные, объемные, цельнокованые детали. Еще в 13 веке в Европе кольчуги иногда усиливали обширными наплечными и нагрудными пластинами (когда воину, владельцу доспехов, это позволяли средства). Кроме нагрудников и наплечников, из сплошного металла изготавливались наручи, поножи, набедренники и иные элементы. Чаще всего сплошные элементы брони дополнялись кольчужными или кожаными фрагментами. В Европе рано оценили преимущества жесткого бронирования. Мастера не прекращали воплощать новые идеи, пока не довели принцип до логического окончания, сделав доспех действительно сплошным. Отныне он был сочленен из отдельных деталей и закрывал все тело. Большинство рыцарей теперь желало иметь такие и только такие доспехи. Это было обусловлено и тактикой действия рыцарской кавалерии. Тяжелая кавалерия атаковала в сомкнутом строю глубиной в несколько рядов. При этом король нередко считал важным находиться в первом ряду. Ведь по европейской традиции представители наиболее обеспеченного класса — высшей аристократии — не только лично участвовали в сражениях, но и, в отсутствие оных, ежегодно должны были биться на турнирах. А что произойдет с командиром, скачущем впереди на лихом коне, если он окажется выбит из седла? Всадник грохнется прямо под ноги коня собственного оруженосца, а по сравнению с ударом подкованного копыта любая палица — пустяк! Полные сочлененные латы не только обеспечивали высокий уровень защиты в рукопашном бою. Главное, они выполняли функцию своеобразного экзоскелета (подобного природному панцирю жуков), и тем самым резко повышали живучесть воина, спешенного во время кавалерийского сражения. Первые “классические” пластинчатые рыцарские доспехи появились еще в 13 веке. Но в ту пору они были доступны только королям. И то не всем, а только самым обеспеченным! С начала 14 века полное вооружение могли себе позволить уже короли среднего достатка и многие герцоги, а в 15 веке это удовольствие стало доступно и для широких рыцарских масс. Сплошные доспехи 15 века гарантированно защищали от стрел, пущенных из лука с любой дистанции. На расстоянии 25−30 метров латы выдерживали арбалетные болты и аркебузные пули. Они не пробивались дротиками, копьями и мечами (кроме двуручников), надежно защищали и от ударов. Пробить их можно было только тяжелым рубящим оружием (желательно — двуручным). К сожалению, подобная броня имела и недостатки, из которых наиболее весомый (в буквальном смысле) — нагрузка на воина. Весил сочлененный панцирь около 25 кг. Если же под него надевалась кольчуга, что было общепринято до конца 15 века, то общая масса защитного снаряжения достигала 32 килограммов! Воин, закованный в такие тяжелые доспехи, был существенно ограничен в подвижности. В индивидуальном пешем бою латы скорее мешали, чем помогали, ибо одной пассивной обороной победы не достичь. Ну, а для нападения на врага нельзя уступать ему в подвижности. Встреча с легковооруженным противником, располагающим длинным оружием большой пробивной силы, ничего хорошего пешему рыцарю не сулила. Готовясь принять бой в пешем строю, рыцари снимали защиту, по крайней мере, с ног. Подлинного расцвета производство пластинчатых лат достигло в Европе только в 16 — первой половине 17 веков, когда они производились из доменного железа и употреблялись преимущественно для украшения замковых интерьеров. Предприниматели покупали себе титулы, а заодно и “доспехи предков” — как правило, сразу крупными партиями и со скидкой. Чтоб хватило на мифических прадедов аж до короля Артура! Впрочем, декоративные доспехи, которых с той поры в Западной Европе сохранилось великое множество, оставались вполне функциональными. Требования к прочности доспехов в 16 веке существенно возросли, ведь уже применялось огнестрельное оружие. В результате латы под самый конец своей эволюции достигли максимального веса в 33 кг. Кольчуга под них уже не надевалась, но это позволило увеличить толщину броневых пластин до 3 мм. Даже аркебузные пули и арбалетные болты пробивали панцирь 16 века только при стрельбе в упор. Еще большей прочностью обладали специальные турнирные латы, “лобовая броня” которых достигала сантиметровой толщины. Никакому современному им оружию они не поддавались в принципе, но и весили до 80 кг, а подвижность воина в них была ограничена возможностью слегка шевелить правой рукой, наводя копье.
Шлемы Шлем представляет собой наиболее ответственный и важный элемент бронирования: потеряв руку, еще можно усидеть в седле, а вот потеряв голову... Поэтому новейшие изобретения применялись, в первую очередь, при изготовлении шлемов. В раннем средневековье шлемы делались по тем же технологиям, что и усиленные кожаные панцири. Такой головной убор представлял собой либо шапку из амортизирующей подложки и нескольких слоев кожи, обшитую полосами железа, либо ту же шапку с закрепленными на ней стальными бляхами. Подобные шлемы не выдерживали критики. Немногим больше пользы было от кольчужных капюшонов. Тем не менее именно капюшоны хоуберков долгое время выполняли в Европе функции шлемов. До возрождения городской цивилизации, торговли и ремесла цельнометаллические шлемы могла позволить себе только малая часть воинов. Для основной массы рыцарей они стали доступны лишь к началу 14 века, а для пеших воинов — только к концу того же столетия. В середине 14 века знаменитые генуэзские арбалетчики были облачены в хоуберки и бригантины, но все еще не имели шлемов. Древнейшие, норманнские европейские шлемы по конструкции были совершенно аналогичны азиатским и русским шлемам. Коническая или яйцевидная форма способствовала соскальзыванию вражеских ударов, а приваренный к козырьку стержень (наносье) защищал лицо. Шея и горло воина прикрывались бармицей, кольчужной накидкой. Иногда вместо приварки наносья делали шлем таким образом, что он закрывал всю верхнюю часть лица, или даже полностью все лицо до подбородка. Для глаз в этом случае, естественно, оставлялись прорези. Такие “полуглухие” шлемы обычно конструировались с учетом возможности использования их и в качестве открытых. “Дорический”, как его называли в античности, шлем мог носиться сдвинутым на затылок. В средние века сдвигаемые шлемы именовались варбудами. Наконец, с 15 века, сначала среди европейской пехоты, а потом и среди кавалерии, распространились шлемы с широкими полями — это были похожие на шляпы капалины. Всех упомянутые шлемы отличались неустранимым недостатком: в конечном счете, крепились они на шейныепозвонки. При падении бойца с лошади открытый шлем мог спасти от сотрясения мозга, но не от смертельного перелома шеи. По этой причине, с 13 века в Европе получили распространение глухие шлемы в форме усеченного конуса (перевернутого ведра). Главное достоинство “горшков” заключалось в том, что при ударе сверху амортизирующая шапка под шлемом сминалась (а под всякий шлем обязательно надевалась такая шапка), и края его опускались на плечевые пластины. Таким образом, удар приходился не по голове, а по плечам. В начале 14 века в конструкцию шлема были введены стальной воротник “гарже” и подвижное забрало. Однако на протяжении всего 14 столетия такие шлемы (“песьи головы”, “лягушачьи морды”, “арметы”) производились в считанном количестве. Они входили в комплект с сочлененными латами, и, как и латы, широко распространились только с 15 века. Конечно, даже глухой шлем не был лишен недостатков. Возможность вертеть головой в нем практически отсутствовала. К тому же “наблюдательные амбразуры” сужали поле зрения, тем более что щели забрала находились далеко от глаз (чтобы наконечник меча, проникнув в них, не мог причинить ранения). Еще хуже обстояло дело со слышимостью: ничего, кроме собственного сопения, воин в глухом шлеме не чувствовал. И вряд ли даже поднятое забрало до конца решало такие проблемы. В итоге — глухой шлем был хорош только для боя в плотных построениях, когда нет опасности нападения сбоку или сзади. Если же начинался индивидуальный бой, да еще пеший или с несколькими противниками, рыцарь снимал шлем, оставаясь в капюшоне хоуберка. Оруженосцы и конные сержанты, а также пехотинцы, и вовсе предпочитали открытые шлемы. Рыцарь часто был вынужден снимать шлем, причем вместе с ним снималась и амортизирующая шапка, бывшая частью металлического головного убора. Остававшийся на месте кольчужный капюшон серьезной защиты голове не давал, что подтолкнуло рыцарей на остроумное решение. Под глухим шлемом наиболее предусмотрительные воины стали носить другой шлем — маленький, плотно облегающий череп. Шлемы делались из металла толщиной около 3 мм, а потому и весили они не так уж мало — редко менее 2 кг. Вес же глухих шлемов с подвижным забралом и дополнительным железным подшлемником доходил почти до 5 кг.
А что под доспехами? Подобно тому, как под шлем надевалась амортизирующая шапка, так и под кольчугу, а затем и под латы рыцари надевали стеганую (прошитую из 8-30 слоев холста) куртку, именуемую “гамбезон”. Плечи и грудь в ней подбивали ватой. Заметный рельеф плеч и груди производил должное впечатление на дам, но не это было целью находчивых рыцарей. Эти “подушки” предназначались для распределения веса доспехов и амортизации ударов. Многослойная материя также могла остановить разящий удар, уже ослабленный железной броней. Повышению уровня защиты служила и подушка на груди. Если шелковый платок с трудом, но можно было разрубить в воздухе саблей, то подушку не рассечь с одного удара никаким булатом даже на плахе. В качестве аргументирующего примера вспомним рассказы ветеранов Великой Отечественной. Штатный солдатский ватник останавливал пулю немецких пистолетов-пулеметов с 200 метров! Так что престижный костюм XV века (дутая куртка-дублет с валиками на плечах, с узкими рукавами, а также похожие на чулки брюки-шоссы, приплюснутый головной убор-”таблетка”, туфли без каблуков, но с длинными носами — и все это кричащих расцветок) — отнюдь не абсурдная мода, а шикарный стиль “милитари”. А что штанины разного цвета — так этого под доспехами как раз видно и не было...
Добавлено (2007-08-01, 10:07 Am) --------------------------------------------- Мечи Генетически меч средневековья не связан с античными формами меча, а идет от германской спатхи. Скажем больше — именно длиной и весом варварских мечей римские публицисты той эпохи (к примеру, Сальвиан) наперебой объясняли беспрестанные поражения имперских войск. Спатха, наводившая ужас на выродившихся римлян, — обоюдоострый длинный меч, общая длина которого составляла 75-80 см, ширина 4-5 см. Действительно, невиданный в античности размерчик. Применялся древними германцами и скрама сакс, меч с однолезвийным клинком, длиной 45-75 см и шириной 6,5 см. Рукоятка его была достаточно длинной, и изготовлялась при этом из дерева. Кстати, именно от названия этого меча получили свое официальное имя саксы (а не наоборот, как можно подумать). После падения Римской империи и до выделения рыцарской конницы в главную ударную силу на поле брани, то есть в период с 6 по 10 века, длинный меч стал массовым оружием во всем европейском регионе. Особой популярностью пользовался меч каролингский, названный так в честь правящей во Франции династии. Такие мечи, широко распространенные во всей Европе, были длиной 80-90 см, шириной 56 см и имели прямой клинок, который мог быть как обоюдоострым, так и иметь одностороннюю заточку и скошенное в одну сторону острие. А когда на успевшую было цивилизоваться Европу хлынул норманнский поток, печальной знаменитостью стал пользоваться скандинавский меч. Он очень хорошо подходил рослым и физически сильным викингам. Будучи достаточно толстым в поперечнике (под стать хозяевам), меч обладал очень массивным противовесом (у некоторых мечей размером почти с кулак) и небольшой гардой (или вообще не имел ее). В самом деле, зачем берсеркам какая-то там дополнительная защита руки? Зато некоторые экземпляры имели на навершии крюк или небольшой крюкообразный клинок, которым можно было атаковать противника, уведя в сторону его меч основным клинком. Вообще мечи 9-10 веков имели ровный широкий клинок, закругленный к концу, и являлись исключительно рубящим оружием. Для преодоления кольчужной защиты этого было вполне достаточно. Мечи же 11-12 веков с заостренными концами и слегка сужающимися книзу клинками имеют назначение не только рубящего оружия, но и колющего. В конце 12 века рукоять меча удлиняется настолько, что позволяет действовать двумя руками. В этот период мечи имеют заточенные у острия клинки, способные проникать сквозь сочленения брони. А это значит — наступил век пластинчатых доспехов, когда в железо прятали даже лошадей. Классический рыцарский длинный меч, который в массовом сознании и являет собой образ “меча вообще”, окончательно оформился к 13 веку. Средняя длина его клинка составляла 75-80 см, меч был плоский, шитая перекладина, дужки которой могли незначительно загибаться вверх. Рукоять, рассчитанная на одну ладонь, имела в длину 10 см. Заканчивалась она навершием — противовесом, которое часто использовалось как тайник для хранения какой-нибудь христианской реликвии, повышающей святость меча и боевые качества его владельца. Поэтому рыцари навершие в рукопашном бою не применяли. Вес меча составлял 1,25-1,8 кг. Думаю, никто уже не удивится (тенденция должна была стать ясна), что после внедрения сплошного латного доспеха в первой четверти 14 в. Клинок рыцарского меча стал длиннее. Это увеличивало силу его удара и дистанцию поражения. Так появился полутораручный меч, сначала в Германии, потом в Англии, затем — в остальных странах Западной Европы. Полутораручный меч (полуторный) — меч с удлиненной пятой клинка (незаточенной частью клинка у рукояти). Пята давала возможность при необходимости перехватить оружие двумя руками (за рукоять и пяту). Крестовина “полуторника” удлинена и могла иметь дужки для защиты второй руки. Классическим примером полуторного меча является так называемый бастард (дословно — “незаконнорожденный”, названный так за неопределенность хвата: то ли он одноручный, то ли двуручный...). Этот тип меча был очень популярен, так как мог использоваться и в комбинации со щитом, и отдельно, как двуручный меч. Длина настоящего двуручного меча доходила до двух метров, он носился без ножен на плече. Двуручный эспадон, достигавший человеческого роста, был, в частности, оружием швейцарских пехотинцев 16 века. Воины с эспадонами находились в передних рядах боевого построения. Их задачей было перерубать и сбивать длинные копья бойцов противника. Двуручные мечи как боевое оружие не пережили 16 век, и в дальнейшем использовались в качестве почетного оружия при знамени. Помимо эспадона, самыми модными моделями двуручников средневековой Европы были фламберг, альшпис и эсток. Фламберг — двуручный меч, применявшийся в Швейцарии и Германии с 15 по 17 век. Длина его достигала 1,5 м, клинок имел волнистую (пламевидную) форму, а рукоять покрывалась материей или кожей. Альшпис — двуручный мечс клинообразным клинком, иногда с двумя круглыми гардами, причем вторая располагалась по центру рукояти и являлась разграничителем для левой и правой рук. Эсток — тяжелый меч с клинком длиной 112 — 115 см, предназначенным для колющих ударов. Эсток имел квадратное, ромбовидное или шестигранное сечение; долов у него не было. Длина рукояти эстока достигала 33-34 см, крестовины — 25-27 см. Вспоминая о средневековом оружии, нельзя обойти вниманием и фальшион — меч с расширяющимся к острию коротким клинком с односторонней заточкой. Наибольшую известность фальшион получил как дополнительное оружие английских лучников, а в середине 14 века его стала использовать и конница, благодаря способности клинка наносить разваливающие рубящее-режущие удары. К фальшиону типологически близок палаш (от венгер. pallos) — длинноклинковое рубящее-колющее оружие с прямым клинком. Палаш может иметь двустороннюю (ранние образцы), одностороннюю и полуторную заточку. Длина клинка — до 85 см. Появление палаша в качестве военного оружия относится к концу 16 — началу 17 веков, когда в Западной Европе появляются регулярные кавалерийские части. Но палаш — это уже вырожденная форма меча, появление которой было связано с переходом к веку пороха. С началом массового применения огнестрельного оружия, способного пробить любую существовавшую броню, доспехи перестали использоваться. И в мече, как оружии против закованных в железо врагов, попросту отпала необходимость. Его заменила более удобная шпага и другое легкое клинковое оружие.
К большому сожалению многие (но отнюдь не все!) авторы книг в стиле фэнтези, даже талантливые и популярные, не отличаются обширными познаниями в области холодного оружия (и мечей в частности). Правда, с развитием этого жанра ситуация пусть медленно, но улучшается. Вероятно, это связано с тем, что читатель стал более любопытен и придирчив. Описание оружия, сводящееся к фразе “длинный меч с богато украшенной рукоятью”, уже мало кого устроит. На заре жанра это было еще вполне возможно. Толкин, например, не дает подробного описания клинков, задействованных в книге. Тем не менее, он настолько дотошно описывает своих персонажей и их народы, что выяснить, “откуда уши растут”, зная историю нашего мира, не так уж сложно. И такое исследование провели создатели фильма “Властелин колец”. Хотя, возможно, провели не очень тщательно. К примеру, у гондорца Боромира (Гондор явно срисован с государства франков 9-10 веков) должен быть каролингский меч, но пользуется он оружием, явно принадлежащим уже к эпохе расцвета средневековья, примерно 14 века. Зато с Роханом все в порядке. Прототипом этого народа послужили готы 5-6 века. И на экране мы видим, что при обороне Хельмовой Пади роханцы пользуются мечами, по типу сходными с образцами эпохи Великого переселения народов. Арагорн в фильме вовсю щеголяет одним из вариантов классического рыцарского меча, что вполне оправданно. По Толкину он потомок нуменорцев, дунадан, Западный Рыцарь. У Гэндальфа в Мории мы можем увидеть также рыцарский меч, один из наиболее поздних его вариантов. Клинок у мечей этого типа длинный, тонкий и резко суженный. Рукоять допускает использование двумя руками. Мечи этого типа были в употреблении между 1360 и 1420-ми годами. Правда, Гэндальф не имеет возможности пользоваться им как двуручником, поскольку вторая рука у него обычно занята посохом, по совместительству фонариком. А вот с назгулами творятся настоящие чудеса. На Заверти (Амон-Сул), у четверых из нападавшей пятерки нормальные двуручники-эстоки, но меч Короля-Чародея (предводителя назгулов) имеет крайне странную форму. Рукоять у него предназначена для двух рук, и все бы хорошо, но клинок явно взят от полуторного меча, то есть имеется незаточенная часть у основания клинка для хвата…третьей рукой? Впрочем, кто их, назгулов, знает... (Наши Назгулы, просьба не обижаться)) *Мило улыбнулась Назгулу и Атамиру*) С книгами и сложней, и проще. Трудно ожидать от писателя подробного технического описания любого клинка, который вскользь упоминается. Тем не менее хочется хоть какого-то намека на то, как, собственно, представлять себе оружие действующих лиц, их доспехи, одежду, украшения... Конечно, никто не обязан быть специалистом во всех областях, которых касается произведение, но хотя бы поверхностное знание должно присутствовать, иначе книга вряд ли станет любимой у современного читателя. Популярность Ника Перумова вполне можно объяснить хотя бы тем, что он имеет привычку давать читателю описания, необходимые для нормального представления картинки, стоящей за текстом. По характеристике Черного фламберга Хозяина Ливня из книги “Алмазный меч, деревянный меч” мы представляем себе огромный и тяжелый волнистый клинок, способный пробить любой доспех. Это описание рождает ощущение пугающей мощи. “Хозяин Ливня закинул свой чудовищный фламберг на плечо”, — и мы вспоминаем, что фламберги и в действительности были настолько длинны и тяжелы, что носить их в ножнах на поясе или за спиной не представлялось возможным. Автор это знает, и уже это одно создает ощущение профессионализма. В его произведениях мелькают разнообразнейшие названия оружия: секиры, глефы, мечи, сабли, алебарды, копья, луки, арбалеты, топоры, кинжалы, даже косы (у нападавших из Империи Клешней в “Рождении мага”); кажется, что ни один вид оружия не обойден вниманием. И в каждом описании сквозит понимание того, как все это применялось, какие-то особенности, присущие именно тому типу, о котором в данный момент идет речь. К примеру, дан обстоятельный словесный портрет фальшиона Фесса (того самого, нестандартного, который против неупокоенных), причем сказано, чем он так отличается от обычного и почему. И так везде. Этим создается ощущение живого мира, где у каждого народа свое оружие и своя история. Хотя и у Перумова без ляпов не обошлось. Да, те самые печально знаменитые гномы с двуручниками, объявившиеся на страницах эпопеи “Кольцо Тьмы”. Помимо понятных претензий к соотношению “рост воина / длина оружия”, мелькает и другое соображение — как-то не верится в эффективность применения двуручных мечей в боевом построении типа “хирд”. Которое предполагало, как-никак, сомкнутый строй. Вот сбить с ног, оглушить или поранить соседа в таких условиях очень даже возможно, а что касательно врага... Ох, сомнительно! Но не будем забывать о том, что оружие фэнтези-героев подчиняется не физическим законам Земли, а особенностям авторского мира. Много ли мы знаем о чарах, заложенных в клинке, и о том, как они влияют на его внешний вид? Поэтому не станем относиться к творцам фэнтези строго.
Добавлено (2007-08-01, 11:08 Am) --------------------------------------------- Луки и арбалеты Луки Лук был важнейшим техническим изобретением древности, позволявшим настигать прежде недоступную добычу, а при военных действиях обеспечивавшим поражение противника на далеком, безопасном для стрелка расстоянии. Если применение камня, дубины или копья можно объяснить случайностью (ведь эти предметы окружают нас), то лук является настоящим изобретением, искусственно воплощенным замыслом. Простой лук представлял собой деревянную палку, согнутую в дугу, концы которой стягивались тетивой. Первый шаг на пути совершенствования лука был сделан, когда луки стали производиться не из одного, а из двух кусков дерева, соединенных в середине под некоторым небольшим углом и усиленных в определенных местах накладками из различных материалов. Сила боя из такого лука зависела от его величины и прочности центральной части. Вторым шагом явилось создание композитных луков, сделанных не из одного, а из нескольких сортов древесины. Эти луки даже при меньших размерах обладали значительно лучшими боевыми качествами. Композитные луки повсюду вскоре стали основным оружием в древнем мире. Они сгибаются обычно в направлении, противоположном тому, в котором они находятся в ненатянутом состоянии. Композитный лук делался, как минимум, из трех различных материалов. Особенно широкое распространение лук (простой, а не композитный) получил в Египте. Здесь он был важнейшим оружием, широко применявшимся на войне в течение всей египетской истории. Не стоит думать, что простой лук является всегда более слабым, чем луки остальных типов: будучи крупных размеров (а египетские луки часто превышали 1,5 м), при применении соответствующих пород дерева, простой лук был очень мощным оружием. Примером этому могут служить английские луки, в пределах 100 м пробивавшие доспехи. Наряду с простыми в середине II тысячелетия до н.э. в Египте применялись и сложные луки, склеенные из пластин дерева разных пород, рога и иногда усиленные сухожилиями. В то же время на северо-западе Месопотамии появляется “скифский лук”. Его появление и распространение связано непосредственно с конницей скотоводов евразийских степей. Этот лук был маленьким, сигмообразным, размером до 100 см, что иногда связывают с удобством стрельбы с коня. Хотя известны и весьма крупные луки — монгольские, китайские, а то и очень длинные японские — которые с успехом использовали всадники. Лук жителей евразийских степей был крупным, простым, свыше 1,2 м длины. Подобные луки были очень сильны, и их приходилось натягивать, уперев нижний конец в землю и помогая ногой. Восточносибирские луки того же периода были больших размеров, сложносоставные, деревянно-роговые. К этому же типу относятся китайские луки с их сигмообразной формой, с особо крупным и особо загнутым верхним рогом, который снабжался накладкой из нефрита. Это уже вполне сформировавшиеся, сложносоставные, крупные (до 140 см длиной) и мощные луки, которые без особых изменений изготовлялись и применялись в Китае на протяжении всего I тысячелетия до н.э. На территории Руси сложный лук был известен уже в I тысячелетии до н.э. Воины Киевской Руси широко пользовались им в бою и на охоте. До нашего времени дошли луки, которыми пользовались всадники поместного войска в 15-17 вв. Материалом для их изготовления служили рог, вареные сухожилия крупных животных и дерево твердых пород - можжевельника, березы, ясеня, дуба. Эти заготовки склеивали клеем из рыбьей чешуи и помещали под пресс. Потом собранный вчерне лук для лучшей сохранности оклеивали берестой, тонкой кожей или пергаментом, покрывали лаком. Дальность стрельбы из лука достигала 300 шагов, при стрельбе с лошади увеличивалась на 50-60 шагов. Лук применялся в России до 17 в., а воины Башкирского, Тептярского и Калмыцкого войск даже пришли с ним в 1814 г. в Париж. Страной, где лук распространился очень широко, стала Англия. Английские лучники были вооружены луком, длина которого равнялась 1,83 м, длина стрелы — от 0,915 м до 1,5 м, дальность полета легкой стрелы до 350 м, тяжелой стрелы до 200 м, меткость — до 100 м (стрела попадала в стрелу). Рыцарские латы легкой стрелой длинного английского лука пробивались с 70 м, тяжелой — на дистанции до 150 м. Однако в 1364 году в бою при Ордуа стрелы английских лучников не пробивали панцирей французских рыцарей. Скорострельность лука была очень высокой. Английские лучники выпускали в минуту 10 — 12 стрел, а знаменитые в то время генуэзские арбалетчики — только четыре стрелы. Национальным оружием крестьянства в Англии долгое время оставался длинный тисовый лук, стрелы которого на расстоянии до 300 шагов пробивали рыцарский панцирь. В бою при Кресси (1346 г.) английские лучники выпускали от 10 до 12 стрел в минуту. Применение лука почти прекращается в европейском вооружении с середины 16 столетия; лишь ландскнехты и английские стрелки применяют его позднее (последние даже в 1627 г.). Современный спортивный лук — прямой потомок сложного боевого. К древку, состоящему из двух армированных стеклопластиком деревянных плеч и рукоятки из металла или дерева, крепятся подвижный прицел, полочка для опоры стрел и до четырех стабилизаторов; 3_мм тетива свита из прочных синтетических нитей. Спортивный лук изящен и легок: при размерах в рост хозяина весит чуть более 1,5 кг.
Арбалеты Конструкция арбалета имеет два преимущества по сравнению с обычным луком. Во-первых, арбалет дальше стреляет, и вооруженный им стрелок в поединке с лучником остается недосягаемым для противника. Во-вторых, конструкция ложи, прицела и спускового механизма во многом облегчала обращение с оружием. Единственное, в чем арбалет уступал луку, — это в скорости стрельбы. Поэтому использовать его в качестве боевого оружия можно было только при наличии щита, за которым воин укрывался во время перезарядки. Археологические находки говорят о том, что арбалет в Европе применялся на протяжении всего периода от античной эпохи до 11-16 веков, когда он стал наиболее распространенным. И недаром — начиналась эпоха замков. С повышением роли крепостей арбалет стал незаменимым оружием, используемым в феодальных распрях, которые не обходились без яростных схваток. Замки служили норманнским рыцарям для укрытия от коренных жителей и отражения нападений других вооруженных отрядов. Дальность стрельбы из арбалета способствовала надежной защите этих убежищ. Арбалеты с составными дугами были распространены в средние века. Они были легче арбалетов со стальной дугой, которые начали изготовлять в начале 15 в.; при одинаковом натяжении тетивы они стреляли дальше и были более надежными. Действие составных дуг интересовало Леонардо да Винчи. Его рукописи свидетельствуют о том,
Лес разговаривает на многих языках. Слушай внимательно, но никогда не отвечай
Древнейшие копья Около 200 тысяч лет назад предкам современного человека удалось создать новый каменный инструмент – резак. По названию этого орудия ясно, что им можно было резать (а не рубить) дерево и кость. Резак позволял обстругивать и затачивать палки. Наконечника еще не было, и острие палок только обжигалось на костре. Так появилось древнейшее копье – острога. Сразу с момента своего появления она стала главным оружием древнего охотника. Дубины были забыты. Копье без наконечника не имело перевеса к острию и не годилось для броска. Острога удерживалась двумя руками, так как для достаточной эффективности удара на нее надо было наваливаться всем весом. В период средневековья, за неимением лучшего, кольями с обожженным концом иногда вооружались крестьяне. Примерно 20 тысяч лет назад копья стали оснащаться наконечниками из камня или кости. С этого времени копье стало использоваться как для броска, так и для удара. Смешанное назначение копья продолжали сохранять и в век металла. Копья греческих героев гомеровского периода, фрамеи древних германцев и франкские ангоны, с равным успехом выступали и как метательное, и как рукопашное оружие. Чтобы не оставаться после броска безоружным, воин носил с собой два копья. Реже, как это делали галлы, копье снабжалось длинным ремнем, за который его можно было притянуть после броска назад. Когда неорганизованные толпы варваров на полях сражений сменила фаланга, стало ясно, что для метательного боя требуется одно копье, а для рукопашной схватки – другое. Дело было не в длине или весе, а в балансе. Метательное копье имело центр тяжести, смещенный к наконечнику. Но в ближнем бою требовалось копье, уравновешенное ближе к тупому концу. Копье, центр тяжести которого был смещен назад противовесом или утолщением древка, стало главным оружием пехоты. Длина универсальных копий составляла 150-200 см, а вес обычно был около 700 граммов. Рукопашные одноручные копья весили столько же, но длина их была больше: до 240, а иногда даже до 300 см.
Сарисса и пика В составе древнегреческой фаланги воины (гоплиты) вооружались копьями одинаковой длины. Потому воспользоваться ими могли только бойцы первых двух-трех рядов. Остальные ряды только обеспечивали напор – подталкивали вперед товарищей. Напор был важен. В древности такие обороты речи, как “смять”, “потеснить” или даже “опрокинуть врага” имели буквальное значение. В бою между фалангами две “стены щитов” сшибались с разбега. Побеждал тот, у кого рядов в фаланге бы- ло больше, а гоплиты – толще. В македонской фаланге длина копий дифференцировалась по рядам. Первые два ее ряда состояли из тяжеловооруженных щитоносцев с одноручными копьями. Причем копья второго ряда бойцов были длиннее копий первого ряда. Начиная же с третьего ряда, воины несли сариссы – необычайно длинные копья с массивным противовесом. Сариссы удлинялись с каждым рядом и доходили до 7 метров, а вес их при этом мог достигать 8 кг. Самые длинные сариссы при переноске даже разбирались на две части. Длина сарисс подбиралась с таким расчетом, чтобы все наконечники выступали примерно на метр за линию щитов. Ударов своим оружием сариссофор не наносил. Врага он видеть не мог и обнаруживал его только осязательно. Сариссофор тыкал свою жердь, пока она не упиралась во что-то твердое. Нащупав же вражеский щит, воин начинал напирать на него своим копьем. Сариссы позволяли напирать на врага наиболее эффективным и экономичным путем. Кроме того, бойцы двух первых рядов могли наносить удары копьями, а не толкаться щитами. Главной силой на полях сражений средних веков стала тяжелая кавалерия. Поэтому пехота была вынуждена вооружаться уже не щитами и сариссами, а гигантскими рогатинами – пиками. Пика была несколько короче и легче сариссы – “всего” 420-500 см при весе 4-5 кг. Но удерживать ее было еще труднее, так как противовесом она не снабжалась. При отражении атаки кавалерии пикинер упирал тупой конец пики в землю, наступал на него ногой, а наконечник наклонял вперед. Так, чтобы он оказался на уровне груди лошади. Лошадь налетала на пику, но ее грудь могла защищаться доспехами. Даже если она оставалась голой, то пики ломались о ребра боевого коня, как спички. А если и не ломались, то убить коня было мало, надо было еще и погасить его огромную инерцию. Пик требовалось много. Их и было много. Большая длина оружия позволяла пехоте отгородиться от кавалерии семью рядами наконечников. Пика использовалась и в бою с пехотой. Но, как и сариссой, ею нельзя было нанести удар: пику направляли на врага и шли вперед. Конец ее при этом зажимался под мышкой. Только так пику можно было удержать горизонтально. Либо, если пикинеры располагали кирасами, тупой конец пики упирался в специальный держатель – “ток”, приваренный к кирасе. Как пику, так и сариссу можно было использовать только в строю. Для индивидуального боя пикинер носил короткий меч.
Двуручные копья и протазаны Кроме легких копий, предназначенных для использования со щитом, существовали и более тяжелые копья, для удержания которых требовались обе руки. Копье с крупным наконечником и прочным древком оказывалось эффективным оружием индивидуального боя. Им можно было пробивать легкие панцири. Воины с такими копьями не могли пользоваться щитами, но ничто не мешало им наступать в плотных построениях. Если воин сражался без щита, то копьем ему приходилось не только наносить удары, но и отражать их. Чтобы древко не оказалось перерубленным, передняя его часть усиливалась полосами железа. Защищать древко мог и бунчук - узел шнуров из конского волоса или пеньки. Длина двуручных копий составляла от 170 до 230 см. Весили они, естественно, больше, чем одноручные – обычно 1,2-1,5 кг. В случае же усиления древка железом вес двуручного копья мог достигать даже 3 кг. Наконечник копья мог быть сделан широким и длинным, как лезвие меча. В этом случае он приобретал и рубящие свойства. Копье с похожим на меч наконечником называлось протазаном. Как правило, для удобства отражения вражеских ударов клинок протазана снабжался еще и дополнительными боковыми лезвиями.
Глефы Если на копейное древко устанавливался не прямой, а изогнутый, заточенный только с одной стороны клинок, то получалась глефа – излюбленное оружие перумовского некроманта Неясыти. Похожим на глефу оружием была и гизарма. Только у гизармы клинок, напротив, имел вогнутую, как у косы, форму. Впрочем, легкая глефа некромансера – не слишком характерный пример. Европейские протазаны и глефы 15-16 веков предназначались для боя в строю и пробития легких доспехов, имели длину 210-250 см и весили 2,5-3,2 кг. Для индивидуального боя рыцарями применялись короткие глефы длиной 120-150 см и весом 2-3 кг. Ими орудовали как секирами.
Алебарда, годендаг и сулица Лес длинных пик средневековой пехоты останавливал рыцарскую кавалерию. Останавливал, и что дальше? Ситуация получалась патовой: коннице не добраться до пехоты, а пехоте – до конницы. С каким оружием пехота могла атаковать кавалерию? Рыцарский доспех 15 века можно было разрубить только сильным ударом. Но на топорах с конным противником биться трудно. В бою на рубящем оружии высота позиции – решающее преимущество. Способом лишить всадника преимущества в высоте было помещение лезвия секиры на очень длинное древко. В 15-17 веках пикинеров сопровождали алебардщики. Алебарда представляла собой сочетание копейного острия, лезвия секиры и крюка на одном древке. Атакуя рыцарей, алебардщики рассыпались, чтобы иметь пространство для размаха, и наносили рубящие удары огромной силы. При случае всадника можно было стащить с седла крюком. Острие же позволяло алебардщикам сражаться в тесном строю против вражеской пехоты. Разновидностей алебард существовало множество. Лезвие секиры могло быть очень широким или очень узким. Секира могла быть заменена чеканом (“люцернский молот”), либо навершием палицы (годендаг). Фламандцы, например, в начале 14 века одержали победу над французскими рыцарями в “Битве золотых шпор” именно годендагами. Рыцари в ту пору в большинстве облачались в кольчуги. Поэтому палица против них была тем, “что доктор прописал”. Крючьев алебарда могла иметь много – как позади, так и по бокам секиры. Но могла и вовсе не иметь. Русские отдавали предпочтение именно алебардам без крючьев – бердышам. Существовали варианты алебард и без направленного вперед острия. В каком-то смысле разновидностью алебарды можно считать даже сулицу – боевой багор. Сулица не имела секиры – только острие и крюк. Длина алебард колебалась в пределах 200-240 см, а вес их при этом мог быть от 2,5 до 5,5 кг. Причем средневековые европейские алебарды и годендаги были очень тяжелыми. Алебарды весом менее 4 кг стали использоваться только к концу 16 века. Исключение составляли сулицы. Они имели те же длину и вес, что и двуручные копья. 300 см достигали в длину морские “абордажные” алебарды. Предназначались они как для боя, так и для стягивания бортов кораблей при абордаже. Крюком можно было зацепить не только всадника, но и вражеское судно.
Кавалерийские копья Длинными копьями, благодаря которым рыцари и стали именоваться “копейщиками”, всадники вооружились далеко не сразу. Самые древние конные варвары – скифы – признавали только дротики. Тяжелая же кавалерия Греции и Рима применяла короткие и легкие одноручные копья, ничем не отличавшиеся от тех, которые были в ходу у пехоты. Характерно, что всадниками античности копья удерживались не в опущенной, а в поднятой руке. Пока наездник не получил опору на стремена, толчки в горизонтальной плоскости были очень опасны для него. Потому удар наносился сверху. Как использовать в кавалерийском бою длинные копья, придумали македонцы. Сарисса длиной 420 см удерживалась всадником уже обычным способом – наперевес. Но отдачу от удара поглощали ремни, которыми сарисса привязывалась к седлу. Привязной сариссой можно было поражать врага только по курсу движения коня. Всадник больше не наносил удар, а только направлял его. Сарисса вонзалась сама, когда всадник проносился мимо врага. Сила удара привязанного к седлу копья оказывалась пропорциональной скорости движения лошади. Возможно, по этой причине плохо державшиеся в седле римляне до конца остались верны копьям для верхнего удара. Зато привязные сариссы оказались на вооружении знаменитых парфянских катафрактов. Копья длиной 280-340 см и весом 2,3-3,3 кг стали широко использоваться кавалерией сразу после изобретения стремени. Кавалерийская пика чаще всего имела узкий граненый наконечник длиной 15 см. Но иногда для наиболее коротких копий применялись плоские, широкие наконечники изогнутой формы. Кривой наконечник обладал меньшей пробивной силой, зато не застревал в ране, а выворачивался из нее. У восточной кавалерии копье конкурировало с луком и саблей, но в средневековой Европе оно было основным оружием всадника. Рыцарские копья постоянно увеличивались, достигнув 440 см длины при весе 4 кг и больше. Если легкая кавалерийская пика высовывалась всего на метр впереди головы коня, то рыцарское копье – на 2-3 метра. Подобно древнему катафракту, рыцарь уже не наносил удары, а только направлял копье. Слишком уж оно стало длинным и тяжелым. В 15 веке кавалерийское копье, как и пехотная пика, стало упираться в ток кирасы.
Метательные копья Легкие, уравновешенные для метания копья с наконечниками из кости или камня широко применялись охотниками каменного века. Листовидный кремневый наконечник дротика – одна из самых массовых находок в археологии. Древними охотниками была придумана и копьеметалка. Для увеличения размаха руки при броске применялась дощечка с упором для торца древка либо ременная петля. Дротик, брошенный обычным способом, летел на 35 метров. С помощью же копьеметалки его можно было отправить на вдвое большее расстояние. Точность броска, правда, значительно ухудшалась. Лук конкурировал с дротиками, но нигде не вытеснял их полностью. Относительно большой вес позволял дротикам дольше, чем стрелам, сохранять убойную силу. Кроме того, на небольшом расстоянии дротик попадал точнее стрелы из лука. Наконец, преимущество дротика заключалось уже в том, что он занимал всего одну руку. В другой руке мог быть, например, щит. С другой стороны, метание дротика требовало пространства для размаха, и с собой дротиков нельзя было носить так много, как стрел. От рукопашных копий дротики, кроме баланса, отличала еще и форма наконечника. Рукопашное оружие делалось так, чтобы его наконечник не застревал во вражеских щитах. Острие же метательного копья, как правило, имело зазубрины. Дротик с “заусенцами” на наконечнике труднее было извлечь из раны. В щитах же застревать его наконечник, напротив, был должен. Дротик, воткнувшийся в щит, затруднял движения бойца. Высокие точность и пробивная сила метательных копий приобрели особую важность в эпоху широкого применения доспехов и щитов. Защищенных панцирями и прячущихся за щитами воинов античности проще было поразить снайперскими бросками дротиков с короткой дистанции, чем стрелами. Дротиком можно было пробить не слишком прочный доспех – холщевый, кожаный или кольчужный. В Древней Греции славились фракийские метальщики дротиков, называемые “пелтастами” (от “пелта” – легкий кожаный щит). Но больше всего любили метательные копья римляне. Из 4500 бойцов легиона только 900 – всадники и триарии (наиболее опытные легионеры, образовывавшие третью линию) – имели рукопашные копья. Велиты – легкая пехота легиона - несли по 6-7 легких “гаст” и метали их на большое расстояние с помощью копьеметалки. Тяжеловооруженные гастаты и принципы на ближней дистанции метали более массивные копья – “пилумы”. В средние века дротики использовались значительно реже. Упадок культуры привел к тому, что железо стало стоить слишком дорого. Франкский воин имел всего дюжину железных наконечников для стрел, либо пару копий. В таких условиях копья старались сохранять для ближнего боя. Или же после броска копье приходилось притягивать назад за ремень. В XIV-XV веках, когда дефицит железа в Европе в значительной степени был снят, дротики снова вошли в моду. Рыцарскую конницу в этот период нередко поддерживали не только генуэзские арбалетчики, но и испанские метальщики дротиков. Боевые дротики можно поделить на три основных типа. Легкие дротики весом 0,2 - 0,3 кг и длиной до 210 см использовались как в бою, так и на охоте. Небольшой вес обеспечивал максимальную дальность и точность броска. Дальность полета легких дротиков могла быть еще больше увеличена применением копьеметалки. Но большой пробивной силой они, конечно, не обладали. Характерным примером дротика легкого типа может считаться римская “гаста велитас”. Более тяжелые метательные копья предназначались для пробития доспехов. Как правило, их отличали граненые – “бронебойной формы” – наконечники и увеличенный вес. Большой вес требовался для достижения высокой пробивной силы. Потому дротики намеренно увеличивали, надевая на древко свинцовые кольца. При умеренной (150-180 см) длине вес бронебойных дротиков колебался в пределах 0,7-1,7 кг. Летело такое копье на 20 метров при броске “с места”, и на 25-30 метров, если воин перед броском разбегался. Бронебойные дротики римляне именовали “легкими пилумами”. Копье, на древко которого крепился всего килограмм свинца, действительно, казалось римлянам легким. Существовали ведь и тяжелые пилумы, весом 2,5, а иногда даже целых 5 (!) кг. Тяжелые дротики предназначались для выведения из строя вражеских щитов. Метались они, естественно, только на несколько метров. Но уж при попадании такой пилум либо проламывал самый прочный щит, либо застревал в нем своим иззубренным наконечником. В любом случае, щит становился негодным к употреблению. Может возникнуть вопрос – а стоило ли уничтожение щита таких трудов? Но в греческое и римское время щит являлся главным оружием воина. Если не применялись сариссы, то “опрокинуть” и “смять” врага можно было только напором щитов. Щит римского легионера весил 10 кг – больше, чем все остальное его вооружение. Широко применялись дротики и конными воинами. Вооружение ими позволяло всаднику использовать одну руку для управления лошадью. Кроме того, в бою дротик выхватить из обоймы (“джида”) можно было быстрее, чем лук и стрелу из колчана. На Руси джид иногда имел три отделения. Одно представляло собой ножны палаша, а в двух других перевозились сулицы. Сулицами русские в старину называли не только боевые багры (о которых рассказывалось выше), но и метательные копья. Кавалерийские дротики были короткими – всего 70-120 см. Но вес их при этом превышал 0,5 кг, что позволяло пробивать ими легкое защитное снаряжение. Метались дротики конницей на небольшое расстояние – метров на 10-15.
Противник, который считает себя намного сильнее вас, наверняка захочет покуражиться перед схваткой. Вот и дайте ему эту возможность! Вы себе не представляете, как много вы о нем узнаете и как сильно это может вам помочь!
Герой и самый отъявленый негодяй способны на благородный поступок. В последнем случае если этот поступок позволяет удовлетворить ему свои интерес... Но благороден ли в данном случает поступок?
Секиры и топоры Главным достоинством топора была большая эффективность рубящего удара. Сам топор тяжел, и центр его тяжести находится высоко. Им было удобно разносить вражеские щиты и разрубать шлемы. Еще в эпоху бронзы стало ясно, что в бою наиболее полезным будет топор с широким лезвием. Длинное закругленное лезвие секиры не застревало в разрубленных щитах и поражало большое пространство. Кроме широкого лезвия, боевые топоры отличал и большой вес. Наконец, боевому топору необходим был хороший баланс. То есть центр его тяжести должен был находиться на оси топорища. У хозяйственных топоров лезвие тяжелее обуха, поэтому рукоятка делается изогнутой. Но в бою удары далеко не так однообразны, как при рубке дерева. Боевому топору требовалась прямая рукоятка, которую удобно было бы перехватывать так и эдак. Лезвие боевого топора уравновешивалось или тяжелым обухом, или вторым лезвием. В последнем случае топор превращался в обоюдоострую секиру. Еще со времен “Хоббита” и “Властелина колец” повелось, что гном и топор — братья навек. Топоры в фэнтези — столь же необходимый атрибут подгорного племени, как и бороды. Но почему именно топоры? В средневековой Европе топоры были излюбленным оружием немецких шахтеров. Человеку, привыкшему работать киркой, топор представлялся оружием удобным и привычным. Кстати, немецкие горняки носили яркие колпаки и не брились. Славились они также грубостью, упрямством и пристрастием к пиву. Никого не напоминают? Высокое расположение центра тяжести делает рубящие удары очень сильными. Но оно же и затрудняет использование оружия. Секирой нельзя было наносить удары так часто и точно, как мечом. На то, чтобы размахивать топором, уходило много сил. Воин быстро уставал. Топором очень неудобно отражать удары. Но достоинства топора долгое время перевешивали недостатки. Особенно ценным было то, что топор очень просто выковать, но трудно сломать. В бою топор мог, в худшем случае, затупиться. Но от остроты лезвия эффективность удара зависела слабо. Доспехи не обязательно было пробивать. Тяжелая секира легко крушила ребра сквозь кожаный панцирь, кольчугу или бехтерец. Гибкая броня не защищала даже от тупого топора. Да и жесткая —не всегда спасала. Удар секиры по шлему часто ломал шею противника. Легче всего были каменные топоры варваров и рабочие топоры крестьянополченцев. Они весили всего 1-2 кг. Вес боевых топоров для одной руки колебался от 1.5 до 3.5 кг. Еще тяжелее — 3-5 кг. — были “полутороручные” топоры рыцарей (одноручное оружие, дававшее возможность хвата и двумя руками). Наконец, вес двуручных секир мог достигать 8 и даже 9 кг. Одноручные топоры имели длину 60-80 см, кавалерийские — 80-90 см, двуручные — 90-120 см. В фэнтези топоры часто фигурируют в качестве метательного оружия. Действительно, хорошо сделанный и правильно брошенный метательный топор летит на расстояние до 120 метров. Это, конечно, рекорд, но 70-80 метров — вполне реальный показатель. Точность, правда, при броске на большое расстояние у топора очень плохая. Зато на убойную силу “никто не жаловался”. Несомненно, викинги, при случае, метали свои топоры. Метательные секиры с ремнем для возврата упоминаются и среди вооружения франков. Но, даже у франков использование топора, как метательного оружия, скорее всего, должно было быть исключением. Все-таки даже легкий топор был полезнее в ближнем бою. А ведь ни второго топора, ни, тем более, другого, более сильного, оружия у франка при себе не было. Парами топоры — даже легкие — не носились никогда. Наконец, по меркам своего времени топоры был слишком дороги, чтобы разбрасываться ими. Метательное оружие в бою вернуть трудно. Метательные топорики пользовались огромным успехом в качестве оружия выживания. Ведь, из всех видов оружия только топор может быть применен и для удара, и для броска, и для работы. Только топорик мог быть с большим успехом использован и в бою, и на охоте, и, допустим, при заготовке дров. Топорики, предназначенные специально для метания, могли иметь вес всего 300 граммов. Естественно, при этом большая убойная сила не входила в число их достоинств. Да и дальность броска составляла всего 15-20 м. Настоящие томагавки, удобные, как для броска, так и для рукопашной схватки, весили 0,5-1,5 кг. Дальность броска также осталась в пределах 15-20 метров. На большей дистанции попасть топором во врага было слишком трудно. Естественно, если к топору крепился ремень, то дальность броска ограничивалась несколькими метрами. У Ника Перумова в трилогии «Кольцо Тьмы» есть описание – где и какие топоры используют гномы. «… Только на юге Лунных гор делают пятислойные кованые топоры с шипом. На Севере они трехслойные, в Мории на лезвии характерный волистый узор, в Одинокой Годе вместо шипа небольшая наковаленка с изображением горы, к тому же сам топор скруглен. Железные Холмы отличаются двусторонними топорами так же в пять слоев, одинарные же топоры у них скорее напоминают секиры…» Лес разговаривает на многих языках. Слушай внимательно, но никогда не отвечай
Предыстория Вопрос о защите головы стал реально важным в тот момент, когда вожди племен, отстаивая интересы своих «избирателей», сменили охотничьи копья на палицы. Это у льва спереди нет уязвимых даже для револьверных пуль мест. Человеческие же кости, вследствие увеличения объема мозга и перехода к прямохождению, истончились. Даже несильный удар в висок может иметь роковые для человека последствия.
Древнейшие шлемы могли быть как жесткими или полужесткими, так и мягкими. В первом случае шлем представлял собой надеваемый на голову звериный череп. Защитное снаряжение такого рода входило в арсеналы греков-дорийцев, древнегерманских племен, и сохранилось до новейшего времени у некоторых народов Америки и Африки.
Кость по весу и прочности примерно равна алюминию, и защиту давала неплохую. Но звериный череп слишком плохо подходил для человеческого. Он оказывался либо мал, либо тяжел.
Полужесткие шлемы, примером которых можно считать солдатский кивер, изготавливались из нескольких слоев кожи, неплохо держали удары мечей и весили всего около килограмма. Известны они были еще в глубокой древности: даже в Илиаде кожаный шлем, обшитый распиленными вдоль клыками кабана, упоминается в качестве наследия предков. Их служба продолжалась и в средние века. Усиленные бронзовыми или железными бляхами кожаные шапки использовались не только кочевниками, подобное снаряжение встречалось также у викингов и у европейских рыцарей.
Кожаные шлемы, при всех своих достоинствах, не давали достаточной защиты от дробящего оружия. Шлемы из мягких материалов — набитые пенькой и волосом матерчатые тюрбаны, меховые или валяные папахи — выполняли эту задачу лучше, но оказывались излишне громоздкими (достаточно вспомнить хотя бы огромные медвежьи шапки британских гвардейцев). Оправдывали они себя лишь в качестве защиты от сабель нового времени, способных рассекать сталь. Воины же древности и средних веков отдавали безусловное предпочтение жестким металлическим шлемам.
Железная корона Первые шлемы, изображения которых сохранились до наших дней, — медные колпаки шумеров. Шлем был у них единственным защитным снаряжением из металла. Тело воина прикрывали только «боевые одежды» — семь надетых один на другой мешков из воловьей кожи, снабженных отверстиями для головы и рук.
Шлемы отливались сначала из меди, затем — из бронзы. Форма бывала разной. Шумерам и ассирийцам нравились простые гладкие колпаки. Греки предпочитали круглые, иногда закрытые шлемы с гребнями. «Континентальные» галлы — удобные каски с «пикой», подобные тем, что носила немецкая пехота в Первую мировую войну. Шлемы вождей британских и ирландских племен могли быть весьма причудливы.
Но доступные по тем временам месторождения меди и олова быстро истощались. Народы волей или неволей переходили к металлургии железа, требующей намного более сложных навыков для придания формы прочному, но упрямому материалу. Кузнецы древнего Средиземноморья, впрочем, хорошо знали свое дело. И для вооружения бесчисленных армий империи римляне начали ковать стальные каски.
Западная Римская Империя прекратила свое существование в 5 веке. Но еще 2-3 столетия спустя сработанные римскими мастерами шлемы все еще продолжали использоваться в Европе. Постепенно они утрачивали типично романские нащечные пластины, назатыльники, гребни. Ржавчина и лихие удары варварских топоров в конце концов сделали свое дело: римские шлемы кончились, и суровая необходимость сменить боевые топоры на кузнечные молоты встала перед франками в полный рост.
Некоторый опыт к тому времени уже имелся. Летописи сохранили упоминания о «железных коронах» варварских королей. Можно, конечно, подивиться вкусам древних германцев, но дело-то было отнюдь не во вкусах! «Железные короны» представляли собой защитные каркасы кожаных шапок.
Обычно дополнительную жесткость кожаным шлемам придавали элементы из китового уса, кости или рога. Но лучшим, конечно же, был железный каркас. Делали его так: полоса железа изгибалась и склепывалась в кольцо, образуя охватывающий голову обруч. Затем к нему приваривалось несколько вертикальных зубцов. Как вариант — еще две полосы железа изгибались дугой и крепились к обручу крест-накрест.
Полученная конструкция натягивалось на кожаную шапку, одновременно служа и защитой, и знаком власти. В начале эры владеть подобной роскошью мог только великий вождь. Лишь много позже кожа сменилась бархатом, а грубо откованное железо — искусно обработанным и усыпанным камнями золотом. Так получился хорошо известный нам символ власти — корона.
Первые цельнометаллические франкские шлемы появились в 9 веке, как развитие «короны». Иногда они были круглыми (промежутки между перекрещивающимися дугами заклепывались четырьмя треугольными сегментами). Но куда чаще встречалась коническая конструкция, аналогичная устройству русских, византийских и ближневосточных шлемов. Длинные вертикальные зубцы «короны» приваривались впритык один к другому, загибались внутрь, и скреплялись сначала проволокой и общей роговой основой, а позже сваркой и клепкой.
В 9-12 веках конические шлемы защищали лишь макушку воина, не доходя даже до ушей. На востоке они чаще всего снабжались кольчужной бармицей и трубкой, в которую мог вставляться боевой плюмаж из конского хвоста (или «командирский» — из цветных перьев). Европейцы обычно ограничивались только наносьем, так как шлем всегда надевался на кольчужный капюшон. Чтобы рыцарям проще было узнать «своих» в свалке, на верхушку колпака повязывались две цветные ленты.
Уже в 10 веке в Европе появилась еще одна разновидность шлемов: круглые или яйцевидные шишаки, кованые из одного железного листа. Самый древний из известных шлемов такого типа принадлежал чешскому королю Вацлаву I. Изготовление изделия столь сложной формы требовало от кузнеца небывалого по тому времени мастерства. Заметное распространение подобные шлемы приобрели лишь тремя столетиями позже. Шапель
В восточных странах конический шлем, по граням которого легко соскальзывали вражеские удары, очень долгое время оставался практически единственным вариантом. Зато он постоянно совершенствовался. Купол его нередко целиком ковался из булата или дамаска, снабжался высоким навершием с трубкой для плюмажа, а также дополнительными пластинами, прикрывающим голову с боков и сзади. Стрелка наносья могла заменяться откидным полузабралом, прикрывающим верхнюю часть лица. Особенной известностью пользовались конические шлемы турецкой работы, высоко ценившиеся и в Западной Европе.
Но в течение 12-13 веков европейцы прекратили ковать конические шлемы. Рыцари сделали выбор в пользу оригинальных западных моделей. Первой из них стала появившаяся в конце 12 века металлическая шляпа — кабассет (также известная как шапель или капалин), похожая на британскую каску начала 20 века. От обычного круглого четырехсекторного шлема капалин отличали выкроенные из цельного железного листа поля. Ставка делалась на то, что рубящие удары наносятся в вертикальной плоскости либо наискось. Поля эффективно защищали лицо от ударов меча и падающих под большим углом стрел.
Позже и без того несложная технология изготовления была упрощена. Поля изготовлялись из железной полосы, разогретой и изогнутой в поперечной плоскости. Свести ее края до конца было сложно, и сбоку на полях «шляпы» обычно оставался треугольный вырез. Еще одна полоса изгибалась, образуя тулью. Затем к ней приваривался чуть выпуклый верх. В таком виде уже в 14 веке капалин получил широчайшее признание — как у пеших, так и у конных бойцов, и стал самым массовым европейским шлемом.
В 16-17 веках развитием идеи «железной шляпы» стал морион. От капалина его отличал высокий сплющенный с боков купол с железным гребнем, а также изогнутые «лодочкой» поля. Заостренный и ориентированный вперед-вверх козырек способствовал проскальзыванию вражеских клинков при ударах спереди. Большой шлем
В конце 12 века в Европе появилась еще одна оригинальная разновидность шлема — цилиндрический шлем или топхельм, представлявший собой «кастрюлю» или «ведерко» с прорезями. Цилиндрические шлемы быстро вошли в моду, так как ковать их было относительно несложно, а сама конструкция выходила очень прочной. Линия соединения цилиндра с закрывающим его сверху диском образовывала очень жесткое ребро, при ударе о которое вражеский меч мог переломиться. Такой шлем полностью закрывал лицо, что стало еще одним (и очень весомым!) его достоинством.
Существенными были и недостатки топхельма, в силу которых нигде, кроме Западной Европы (и там, как правило — лишь в рыцарских турнирах), подобные шлемы не применялись. Самое главное — топхельм катастрофически ограничивал обзор. Всадник в таком шлеме мог биться только на копьях и только до тех пор, пока ряды не смешивались, и он мог не опасаться нападения сбоку. Ставшая притчей во языцех неуправляемость рыцарского войска во многом связана именно с применением глухих шлемов. Рыцари в топхельмах (а в 13 веке их носили именно командиры, на которых равнялись остальные бойцы) просто не видели знаков и не слышали сигналов.
Тем не менее, «большие шлемы» служили до конца 14 века и постоянно совершенствовались. Например, плоская верхняя поверхность стала использоваться для крепления причудливых гребней из китового уса и пропитанной воском кожи, хорошо амортизирующих удары и делающих командира более приметным и узнаваемым.
Кроме того, в конце 13 века топхельм удлинился, и его края стали упираться в наплечные пластины панциря. В сочетании с гребнем это давало невиданный уровень защиты головы. Теперь рыцарь мог не опасаться не только мечей, но и секир. В 30-х годах 14 века «большой шлем» приобрел заостренный верх и подобие забрала: одно- или двустворчатую дверцу, открыв которую, можно было узнать, есть ли внутри топхельма рыцарь, и жив ли он еще. Вопрос вполне уместный, ибо воздуха в глухом шлеме не хватало, и минут через пять после начала боя воин начинал задыхаться. Рыцари вынуждены были часто снимать шлемы — отдышаться и оглядеться. Чтобы топхельм при этом не потерялся, его снабжали крепящейся к ремню цепочкой.
Бацинет и барбют
Даже имея топхельм, рыцарь по уже обговоренным причинам надевал его лишь от случая к случаю. Такая практика послужила созданию ситуации, в истории вооружений беспрецедентной: в 14 веке под большой шлем начали надевали второй шлем, бацинет.
Технологии к этому времени заметно продвинулись, и бацинет сваривался из двух половин. Шлем имел обтекаемую круглую или заостренную форму, и закрывал голову (кроме лица) полностью. Стоит отметить, что при совмещении «большого шлема», бацинета и кольчужного капюшона общий вес защиты головы мог достигнуть 7 килограммов.
Уже в середине 14 века бацинет стал носиться без топхельма, заслужив репутацию снаряжения удобного и практичного. Вероятно, по этой причине во «Властелине Колец» Питера Джексона открытые островерхие бацинеты носят роханцы и гондорцы.
Выступая уже в качестве единственного шлема, бацинет использовался в комплекте с высоким стальным воротом, закрывающим подбородок, либо снабжался предличником — неподвижным забралом, ранее применявшемся в конструкции римских и китайских шлемов. Подобно тому, как это принято в современных мотоциклетных касках, предличник закрывал нижнюю часть лица.
Обычным в это время становится и еще одни тип шлема — похожий на перевернутый колокол барбют, или варбуда. Форму и устройство барбюта (вплоть до Т-образной прорези в лицевой части) итальянские мастера, несомненно, скопировали с античных изображений коринфского шлема. Барбют полностью закрывал лицо, но в любой момент мог превратиться в открытый шлем — его можно было сдвинуть на затылок.
«Звериные» шлемы
К началу 15 века большой топхельм и бацинет «слились», образовав единый образец шлема, унаследовавшего от бацинета обтекаемую форму, а от топхельма — принцип опоры на плечи. Предличники сменились качающимся на шарнирах забралом.
В дальнейшем форма шлема усложнялась, менялись технологии ковки, но это уже был тот самый «типично рыцарский» шлем, носившийся вместе с пластинчатыми латами. В самом общем случае он теперь именовался «армэ» («вооружение»). Но различные конструкции, естественно, имели собственные названия.
Особенной известностью пользовался хундсгугель (или «собачья голова»), забрало которого имело гротескный вид заостренного конуса. Такая форма преследовала вполне практичные цели: большая площадь поверхности позволяла проделать множество отверстий для вентиляции и облегчала дыхание, а по конической поверхности забрала проскальзывал наконечник вражеского копья.
Сначала «носы» хундсгугелей сдвигались по гладкой и круглой поверхности шлемов вверх. Позже армэ приобрел куда менее приметное забрало. Но самым оригинальным шлемом 15 века, конечно же, стала «лягушачья голова».
Этот шлем почти полностью состоял из доходящего до уровня глаз стального воротника. Воротник жестко крепился к грудной и спинной пластинам панциря. Забрало же представляло собой «крышку» этой «трубы». Откинув голову назад, рыцарь мог приподнять ее затылком и оглядеться. Но, заметив какую-то угрозу, человек рефлекторно (а значит, мгновенно) пригибает голову. Крышка захлопывалась и даже уходила за выступающую «нижнюю губу» — так, что ее невозможно было подцепить снаружи
«Лягушачья голова» давала владельцу абсолютную защиту. Но подобные шлемы, не имеющие в «штатном положении» отверстий ни для обзора, ни для дыхания, использовались почти исключительно на турнирах. Эпоха рыцарства подходила к концу.
В 16 веке традиционный рыцарский копейный бой стал терять значение. Это сразу же сказалось на шлемах: резко повысились требования к обзору. Сначала забрало сменилось крупноячеистой решеткой, а сам шлем «раздулся» — так, чтобы в нем стало можно повернуть голову. Затем закрытые и опирающиеся на плечи шлемы и вовсе исчезли.
Противник, который считает себя намного сильнее вас, наверняка захочет покуражиться перед схваткой. Вот и дайте ему эту возможность! Вы себе не представляете, как много вы о нем узнаете и как сильно это может вам помочь!
Герой и самый отъявленый негодяй способны на благородный поступок. В последнем случае если этот поступок позволяет удовлетворить ему свои интерес... Но благороден ли в данном случает поступок?
Когда произносится слово “меч”, воображение рисует длинный прямой клинок. Но длинные мечи представляли собой оружие преимущественно кавалерийское и получили заметное распространение лишь в средние века. Да и тогда они встречались значительно реже коротких мечей, служивших оружием пехоты. Даже рыцари перепоясывались длинными мечами только перед боем, а в иное время постоянно носили кинжалы.
Между кинжалами и короткими мечами вполне уместно поставить знак равенства. Ведь знаменитый “кынжал” горцев Кавказа по пропорциям и весу более всего напоминал римский гладиус. А гладиус был одним из самых массивных мечей того времени... Греки же и 25-сантиметровый клинок величали “мечом”. Азиатские кинжалы, европейские стилеты, даггеры, корды, а также “большие” и “маленькие” мечи античности объединяет общее назначение: все они были оружием пеших воинов и служили в первую очередь для колющего удара.
Короткий меч
Еще в глубокой древности — 20-40 тысяч лет назад — охотники стали вырезать себе кинжалы из кости или твердого дерева. Конечно, костяной кинжал не мог равняться в эффективности с длинным копьем. Но ему и не нужно было конкурировать с другим оружием. Ведь кинжал имел совсем небольшой вес и удобные габариты. Носить и использовать копье, лук или палицу он нисколько не мешал. А пригодиться мог. Еще в век камня кинжал стал с успехом выполнять функции оружия ближнего боя, а также резервного оружия.
Позже, в век меди и бронзы, особенно заметным стало такое достоинство кинжала, как дешевизна. На изготовление кинжала уходило куда меньше дефицитного металла, чем на изготовление длинного меча. И служил он значительно дольше. Ведь чем короче клинок, тем труднее его сломать.
Не потеряла значения “экономичность” кинжалов и в век железа. Материал стал доступнее, но искусства для его обработки теперь требовалось больше... Проковка короткого колющего клинка требовала от мастера намного меньше умения.
Еще в большей мере популярности кинжалов способствовало то, что воины железного века сражались преимущественно в строю. Фалангисту требовался очень компактный клинок. Такой, чтобы в тесноте плотного строя он не цеплялся за снаряжение товарищей.
Греческих гоплитов вполне устраивали крошечные 25-сантиметровые кинжалы весом менее четверти килограмма... Короткие? Ну и что? Когда бой идет, как выражались древние, “щит к щиту”, длинное оружие и не нужно. А на случай, если оно понадобится, гоплит носил копье.
Другое дело — если копья не было. Конечно же, для боя один на один “маленький” греческий меч не годился. Поэтому римские легионеры и греческие пелтасты использовали “большие” мечи.
“Большим” меч римского легионера, впрочем, можно было назвать лишь условно. Узким клинком длиной 45 см и весом 0,5-0,7 кг удобнее всего было только колоть. Зато легионерский меч представлял собой идеальный компромисс — им можно было сражаться как в строю, так и вне строя.
“Большой” меч позволял обходиться без копья. Но для боя в строю даже 45-сантиметровый клинок казался легионерам слишком длинным. Ведь чтобы поразить подошедшего в упор врага, нужно было отвести локоть далеко назад. А это не всегда было возможно в тесноте манипулы. В начале новой эры легионеры стали, кроме мечей, носить еще и кинжалы pugio с широким 25-см длины клинком. Такой кинжал можно было удерживать не только в прямом, но и в обратном захвате (“пером”), и наносить удары сверху в лицо и шею врага.
Римские центурионы и всадники, которым часто приходилось сражаться вне строя, использовали гладиусы — усиленную версию легионерских мечей. При такой же длине, как и “большой” меч, гладиус имел очень широкое (7 см) лезвие и весил около килограмма. В строю “лишний вес” клинка был бы недостатком. Но вне строя, где имелось пространство для размаха, увесистым гладиусом можно было не только колоть, но и рубить.
Римляне, впрочем, считали, что рубящим ударом врага можно только ранить. Ведь смертельная рана, по их представлениям, должна была иметь глубину не менее 5 см. Гладиус настолько глубоких ран не наносил.
В середине века легионерский меч не только не исчез, но и ничуть не изменился. Под названием стилета или корда он продолжал оставаться самым массовым видом клинкового оружия в Европе. Дешевые, легкие и компактные корды использовались как дворянами, так и жителями средневековых городов в качестве “гражданского” оружия. Короткие мечи для самообороны носила и средневековая пехота: пикинеры и арбалетчики.
В 16 веке корды несколько удлинились и приобрели закрытую гарду. Прямая наследница легионерского меча — короткая шпага — “ландскнехта” — оставалась самым массовым оружием европейской пехоты вплоть до появления штыков в конце 17 века.
Сила и слабость Наибольшим недостатком кинжалов была не скромная длина, а недостаточная пробивная сила. В самом деле: римский меч доставал на 45 см. от ладони, но длинный меч европейских рыцарей 12 века — тоже только на 40-50 см. Ведь рубить желательно серединой клинка. Еще короче были катаны, ятаганы и шашки. Режущий удар наносится участком лезвия максимально близко к рукояти. Клинки такого типа даже не снабжались гардой, так как она могла бы зацепиться за одежду врага.
Так что, с практической точки зрения, коротким кинжал не был. Но и доспехов не протыкал. Небольшой вес кинжала не позволял отражать им и удары тяжелого оружия.
Зато удар короткого колющего клинка мог быть нанесен очень точно и внезапно. Большой силы для боя на коротких мечах не требовалось, но эффективно использовать это оружие мог только очень опытный и ловкий воин.
Народы Азии "не понимали" шпаг, так как в средние века не использовали кордов и не имели опыта в фехтовании на легком колющем оружии.
Тесак
В 16 веке европейские металлурги освоили так называемый “передельный процесс”, в результате чего качество стали решительно улучшилось. Если раньше сталь получали путем повышения содержания углерода в железе, то с 16 века (в Китае с 7 века) ее начали производить, снижая концентрацию углерода в чугуне путем отжига в горнах.
Выплавленная путем отжига чугуна сталь (ее можно называть “доменной”, “передельной” или “английской”) пружинила. Упругий клинок сломать было намного сложнее, что позволяло делать оружие вдвое более легким. К тому же кромка клинка теперь уже не крошилась при заточке, и мечу можно было придать большую остроту.
С другой стороны, передельная сталь была очень мягкой. Сабля, откованная из азиатского дамаска, попросту перерубала саблю из английской стали. Упругие, но мягкие клинки 16 века тупились буквально “о воздух”. Весь свой досуг солдаты вынуждены были проводить с точильным камнем в руке.
Тем не менее, уверенность римлян в “несмертельности” рубящих ударов легкого меча в 16 веке могла вызывала лишь улыбку. Теперь короткий меч вполне можно было сделать рубящим.
Более всего в коротком рубящем оружии были заинтересованы моряки. В строю они не сражались, а в индивидуальном бою “стандартные” корды все-таки были недостаточно эффективными. С другой стороны, длинный меч нельзя было нести в зубах, бросаясь на абордаж. В результате, 15-16 веках европейские матросы вооружались преимущественно “воловьими языками” — тяжелыми кинжалами с очень широким у основания обоюдоострым клинком длиной 25-45 см.
К концу 16 века “воловьи языки” и фальчионы сменились короткими абордажными саблями. При длине клинка около 50 см такая сабля весила 1-1,4 кг. Лезвие могло быть как изогнутым, так и почти прямым, но центр тяжести всегда располагался очень высоко. Даже сам клинок, подобно тому, как это делалось у восточных скимитаров, мог расширяться к острию.
Абордажные сабли, которыми можно было рубить не только врагов, но и, например, канаты, так хорошо зарекомендовали себя во флоте, что оставались главным оружием моряков вплоть до 19 века. То есть до тех пор, пока практиковался абордаж. Более того! Они нашли широчайшее применение и в мирной “сухопутной” жизни. Очень распространенное в латиноамериканских странах сельскохозяйственное орудие — мачете — не что иное, как абордажная сабля, “вышедшая в отставку”.
Оружие для левой руки
Так как дага служила, в первую очередь, для отражений ударов, главной ее деталью была гарда. Особенно это было заметно у европейских даг 16 века, гарда которых представляла собой большую бронзовую тарелку. Такой гардой можно было пользоваться, как щитом.
Значительно чаще использовалась гарда-мечеломка с длинными отогнутыми вперед ветвями. Мечеломкой можно было если и не переломить, то “поймать” вражеский меч. Реже в роли мечеломки выступало само лезвие даги, откованное в виде гребенки.
Обычно же клинок даги представлял собой граненый шип длиной 20-30 см. Граненым клинком можно было только колоть, зато он обладал большой прочностью и солидным весом. Это позволяло без опаски подставлять его под удары вражеских мечей. Кроме того, граненым кинжалом больше шансов было попасть в щель вражеского панциря.
Любопытно, что в фэнтези использование воином одновременно двух длинных клинков выглядит скорее правилом, чем исключением. Две сабли носит Дзирт (“Темный эльф”, Сальваторе), два меча составляют традиционное вооружение барраярских форов в романах Л. М. Буджолд. Два длинных меча носит даже благородный дон Румата в романе “Трудно быть богом” братьев Стругацких. Любопытно же все это, в первую очередь, в связи с тем, что настоящие герои древности двух длинных клинков никогда не носили.
Почему? Не было “двуруких”? Были. Римляне даже считали равное владение правой и левой руками нормой. Ведь при построении в “черепаху” легионеры правого ряда должны были держать щит в правой руке, а кинжал — в левой.
Двух длинных клинков не носили потому, что сильный рубящий удар или далекий колющий выпад требует объединенных усилий руки, обоих ног и корпуса. Вторая рука свободна только от локтя. Движения воина, пытающегося задействовать обе руки одновременно, будут очень скованными.
Второй длинный меч только мешал бы бойцу. Левый клинок буквально “путался бы под ногами” у правого. Но и предоставлять левой руке “скакать без дела” — тоже не имело смысла. Ее можно — и нужно! — было использовать для отражения вражеских ударов.
Обычно к левой руке крепился щит. В отсутствие щита удары прямого меча можно было отражать даже намотанным на руку плащом. Или гардой даги — специального кинжала для левой руки.
Конечно, кинжал не годился для отражения стрел или ударов палицы. Но дага имела и весомое преимущество. Своим коротким лезвием она перекрывала “мертвую зону” длинного меча. Когда враг подходил в упор, колоть или рубить его 80-сантиметровым клинком становилось невозможно. В такой ситуации воин мог оттолкнуть противника щитом или рукоятью меча, либо пронзить кинжалом. Последнее, естественно, было предпочтительнее. Использование двух разных по длине клинков открывало перед воином очень ценные возможности.
Выбор между щитом и дагой в основном зависел от того, какое оружие ожидалось у врага. Даги очень хорошо показывали себя против прямых мечей и шпаг, но не использовались, например, в бою на саблях. Пытаясь перехватить гардой кинжала сабельный клинок, слишком легко было лишиться руки. При фехтовании на саблях левую руку на всякий случай убирали за спину.
Отравленные кинжалы
Компактность кинжалов во многих случаях позволяла носить их скрытно — под одеждой. Небольшой кинжал мог быть спрятан даже в рукаве. Но и полноценный корд был совершенно незаметен под плащом. В конечном счете, это свойство здорово подпортило кинжалам репутацию, сделав “классическим” оружием всякого рода негодяев — “рыцарей плаща и кинжала”.
В фэнтези кинжал злодея нередко бывает отравлен. Правда, яд на клинке не был прерогативой одних лишь кинжалов. Так, в трагедии Шекспира “Гамлет” фигурирует отравленная шпага. Но чаще всего отравленным бывает именно кинжал.
Существовали ли отравленные клинки в действительности? К счастью, нет. Сталь нельзя отравить. Она не впитает яд. В старину воины тщательно полировали свое оружие, чтобы предохранить его от ржавчины. Даже кровь к отшлифованному до блеска металлу не приставала, а скатывалась с него крупными каплями.
Обычный клинок отравить даже не пытались. Для того, чтобы внести в рану яд, изготавливался специальный кинжал с продольным желобком на лезвии и емкостью для отравы в рукоятке. Кинжалы такого устройства имели некоторое распространение в Европе 16 века и назывались “флорентийскими”.
Но и “флорентийские кинжалы” были не более чем сувенирами. Ведь яд не мог попасть из полой рукоятки в рану “самотеком”. Скорее уж брызнувшая из раны кровь проникла бы внутрь кинжала. Кроме того, в средневековой Европе просто... не было яда подходящего для отравления кинжалов.
“Таинственные” яды отравителей эпохи Возрождения (вытяжка из бледной поганки, аконит, цикута и мышьяк) не годились для отравления оружия. Немногим шире был и ассортимент веществ, доступных азиатским ассасинам. Более-менее успешно можно было применять только густые, пастообразные яды, застывавшие на клинке тонким слоем — например, кураре.
Тем не менее, никто в средневековой Европе не сомневался, что стальное оружие отравить можно. Перед началом боевых действий нередко заключались соглашения о неприменении отравленного оружия (включая отравленные пули). Еще в большей мере европейцы были уверены в использовании дикарями отравленных стрел. Византийцы, в частности, упоминали о страшном яде, который несли славянские стрелы.
Уверенность людей средневековья в существовании отравленного оружия основывалась на многочисленных случаях смерти, вызванной занесенной в рану инфекцией. Что же еще они могли подумать, если человек, получивший неопасную на вид рану, через некоторое время умирал в страшных мучениях?
Особенно часто такие случаи наблюдались именно при ранениях стрелами варваров. Луки варварам служили, в первую очередь, для охоты. А охотник использовал свои стрелы многократно. И не слишком заботился об их чистоте. Ведь костяному наконечнику не грозила коррозия. В результате, в трещины наконечника и верхнюю часть древка стрелы впитывалась кровь убитых животных. Кровь разлагалась, и “бывшая в употреблении” охотничья стрела становилась очень опасной. Метательные кинжалы Умение владеть холодным оружием в средние века подразумевало и умение метать его. Рыцари не без успеха метали даже свои длинные мечи. Тем более могла быть брошена во врага и рыцарская дага — “мизерикордия” (кинжал милосердия).
Другой вопрос, что специально для броска кинжалы обычно не приспосабливались. Не имели необходимого для метательного оружия перевеса к острию. Для поражения противника на расстоянии существовали специальные ножи.
Если нож замышлялся именно как метательный снаряд, то лезвие, гарда и рукоятка становились лишними. Нож превращался просто в толстую металлическую полоску, один или оба конца которой были заточены.
При достаточно большом весе (от 300 граммов) бросок становился возможным на 15-20 метров, но при этом требовался очень точный прицел, ибо в полете нож вращался, а поразить цель мог, только попав в нее под небольшим углом к нормали.
Этот недостаток устранялся в конструкции сюрикена — метательной звезды, одинаково опасной при попадании в цель под любым углом. Но сюрикены приобретали удовлетворительную убойную силу только при весе 400 г и диаметре около 15 см. Звезды меньшего “калибра” имело смысл метать только с дистанции 3-6 метров. Разнообразие формы мелких метательных снарядов настолько велико, что они практически не поддаются классификации. Объединяет все “метательное железо”, пожалуй, только одно свойство: воины им никогда не пользовались. Никогда впереди фаланги вместе с лучниками и пращниками не шли метальщики ножей. Да и рыцарь предпочитал практиковаться в метании совершенно неподходящей для этой цели даги, а не носить с собой специальный нож.
Сюрикены.
Конкуренции со стороны других метательных снарядов нож не выдерживал. Его пробивная сила была недостаточна против самого легкого доспеха. Да и летел он недалеко, неточно и слишком медленно.
Кроме того, стоили метательные ножи, несмотря на предельно простую конструкцию, дороговато. Необходимое для их изготовления железо могло быть с несравненно большим эффектом использовано для изготовления наконечников дротиков и стрел.
Метательные ножи оправдывали себя только в качестве гражданского оружия. Дротики или лук непросто носить с собой постоянно. Ножи же в количестве 2-10 штук удобно помещались за поясом, в рукавах или даже в шапке.
Тем не менее, даже в качестве оружия самообороны метательные ножи были почти неизвестны в Европе. Упоминания о метательном железе почти всегда связаны с Китаем и теми странами Азии, где велико было культурное влияние Поднебесной. В первую очередь, с Японией. В средние века в Китае производилось намного больше железа, чем в Европе. Низкая стоимость металла и длительные безвоенные периоды позволяли китайцам уделять много внимания развитию гражданского оружия.
Парное оружие
Использование двух мечей различной длины существенно расширяло возможности бойца. Но свои преимущества были и у воина, идущего в бой с парой одинаковых клинков, достаточно коротких, чтобы они не мешали друг другу. Например, симметричное вооружение позволяло ввести противника в заблуждение. Враг не мог знать, с какой стороны будет атакован.
Фехтование на двух кинжалах представляло собой очень сложный стиль, требовало настоящей “двурукости” и, ввиду этого, большого распространения не получило. Парное оружие использовали только самые изощренные в индивидуальном бою народы. Римляне употребляли для этой цели два гладиуса или две даги в форме трезубцев без древка. Китайцы и арабы — два тесака с прямым или изогнутым клинком длиной 40 см и весом не более 1 кг.
Японцы в качестве парного оружия иногда применяли саи — “классические” даги с гардой-мечеломкой и граненым клинком. Саи, кстати, имели в Японии и гражданское применение: крестьяне рыхлили ими почву. Запретить кому-либо носить такое оружие было невозможно.
Лес разговаривает на многих языках. Слушай внимательно, но никогда не отвечай
Так уж повелось, что авторы произведений в жанре фэнтези считают выбор между изогнутым и прямым клинками делом вкуса или так называемой “культурной традиции”. Кочевник обязательно вооружен саблей, потому, что он — кочевник, у них так принято. Самурай носит катану потому, что только японские мастера владели тайной производства таких мечей... Но все ли было так просто?
На самом деле, выбор между кривым и прямым клинками диктовался соображениями практического характера. Самурай носил катану, рыцарь — длинный меч, а янычар — ятаган, потому что именно такое оружие соответствовало их методам ведения боя и производственным возможностям мастеров-оружейников того времени и конкретной страны.
Меч разрезающий шелк
Впервые упругая сталь — булат — была получена индийскими мастерами еще в I тысячелетии до н. э. Технология производства булата по меркам средних веков была невероятно сложной. Требовались чистая железная руда и печь из огнеупорного кирпича. На заключительной стадии плавки науглероживание производилось не древесным углем, а графитом.
Печь должна была остывать очень медленно — несколько суток. В этом заключался первый секрет (при очень медленном охлаждении в железе, разогретом до пластического состояния, возникали крупные кристаллы). Второй же секрет заключался в том, что происходит этот процесс только в необычайно чистом железе. Для этого требовалось закладывать в печь графит (чистый углерод) вместо угля.
Но результат стоил затрат! Булатный клинок выходил втрое прочнее сварного, не ломался, и мог быть заточен до бритвенной остроты. Типичный “прикол” того времени — уронить шелковый платок на лезвие такого меча. Невесомая ткань легко распадалась надвое.
Тем не менее, на протяжении всего средневековья булат производился только в Индии. “Похищать” его секрет у индийских мастеров было бессмысленно. Все равно графит за пределами Индии практически не добывался.
Первые попытки наладить производство булата в Европе были предприняты уже в 18 веке. Графит и огнеупорный кирпич в то время уже не были проблемой, но достаточно хорошая руда обнаружилась только на Урале. Лишь в 1830 году русский металлург Аносов, используя тагильский магнетит, выплавил настоящий булат.
Кривой меч
Как изогнутые, так и прямые мечи появились еще в эпоху бронзы. Кривой и прямой мечи различались, в первую очередь, балансом. Центр тяжести прямого меча располагался на уровне гарды или на насколько сантиметров выше. Кривой же меч уравновешивался примерно на середине клинка. В отличие от своего прямолинейного собрата, он предназначался в первую очередь для рубящего удара. Изгиб рубящей кромки делал клинок более прочным, а высокое расположение центра тяжести значительно увеличивало его пробивную силу.
С другой стороны, “низкая” центровка делала прямой меч оружием очень удобным и “быстрым”. Это открывало широкие возможности для нанесения колющих ударов. В качестве рубящего оружия прямой меч оправдывал себя только при весе 2.5-3.5 кг (да и то с грехом пополам). Это вынуждало воина на случай встречи с бронированным противником носить еще и топор.
Обычный на Ближнем Востоке в раннем средневековье, кривой меч весом 1.5 кг и расширяющимся к концу клинком длиной около 50 см разрубал доспехи не хуже, чем вдвое более тяжелый европейский риттершверт (длинный рыцарский меч). Вот только “дальнобойность” его была невелика. А делать кривой меч длинным не имело смысла, ведь при клинке в 100 см. он ничем не отличался бы от секиры.
Наконец, кривой меч мог иметь только одну рубящую кромку. А это в эпоху производства оружия путем сварки железа и стали означало вдвое меньший срок службы. Ведь, при ударах клинки стремительно тупились и иззубривались. Зато кривой меч часто имел массивный рифленый обух. Иногда в отверстия на обухе даже вставлялись несколько колец. “Веселее, когда звенят”? Нет... Весело было, когда удавалось принять удар вражеского клинка на это рифление или на сами кольца. Противнику после этого оставалось только бежать за новым мечом...
Кривой меч имел одни преимущества, а прямой — другие. Но достоинства прямых мечей долгое время перевешивали. Ведь всадникам, сидящим на громадных боевых конях, требовались длинные клинки. Прямыми мечами во времена Крестовых походов вооружались не только европейские рыцари, но и большая часть арабской кавалерии.
Пехота редко вооружалась кривыми мечами. Рубить, стоя в строю, неудобно. Фалангистам требовались мечи колющие, а значит, прямые и короткие — с клинками 25-50 см.
Увесистый кривой меч небольших размеров хорошо подходил для пешего индивидуального боя. Поэтому он получил признание, в первую очередь, в средневековой Азии у лучников и моряков. Не пренебрегали таким оружием и европейцы. Так, например, английские лучники добивали сброшенных ранеными конями рыцарей фальчионами — короткими мечами с расширяющимся клинком, отличавшимися от азиатских аналогов только прямой рубящей кромкой. Фальчионом труднее было рубить, но удобнее колоть. На Руси такие мечи назывались тесаками.
Секреты древних мастеров
Основными клиентами оружейных мастерских в средние века были всадники — тот, кто имел коня, мог позволить себе купить меч. А всаднику требовался клинок одновременно длинный, нетяжелый и хорошо приспособленный для рубящего удара. Ведь попытка нанести колющий удар в движении означала для конника, в лучшем случае, потерю оружия. В худшем — гарда ломала ему запястье.
До появления упругой стали прямой меч с “низким” балансом был наилучшим компромиссом. Но мечи из твердой стали выходили очень недолговечными и тупыми. Рубящую кромку было сложно заточить — она легко крошилась.
Сделать длинным, легким, прочным и острым можно только клинок из упругого материала, и древние металлурги настойчиво искали способ научить сталь пружинить. Но как, если расплавить железо в древних и средневековых печах было невозможно?
Более технологичный путь получения упругой стали, при котором не требовались ни какая-то особенная руда, ни графит, ни специальные печи, был найден в Китае во 2 веке нашей эры.
Железную заготовку расковывали в длину, складывали пополам, потом снова расковывали и складывали — так раз 30-40, пока хватит металла. А с каждой проковкой его оставалось все меньше. Раскаленное железо быстро окислялось. В итоге получалась заготовка, в которой чередовалось много слоев металла с высоким и низким содержанием углерода. Выкованный таким образом клинок всегда можно было узнать по красивому волнистому рисунку, проступавшему на лезвии после полировки.
По более прогрессивной технике, проковывался пучок заранее заготовленной проволоки или ленты с определенным содержанием углерода. Так тратилось значительно меньше времени и железа. Но и в этом случае вес готового изделия составлял всего 15% от веса заготовки.
Под названием “вуц” упругая китайская сталь успела прославиться даже в Риме. Европейцы познакомились с узорчатым железом во время Крестовых походов, и стали называть его “дамасской сталью” или просто “дамаском” — так как в 12-13 веках основным центром металлургии на Ближнем Востоке был сирийский город Дамаск.
В Иран, Сирию и Аравию технология производства дамаска проникла из Китая в 6-7 веках. Из Ирана дамаск попадал в Хазарию, а с 11 века сабли стали использоваться и на Руси. Русские называли такую сталь “красным” (красивым) железом или “булатом”. Настоящий булат был редок даже в Азии, и на Русь практически не попадал.
После появления дамасских клинков кузнецы жесткие доспехи стали уступать место мягким. На Востоке вошли в моду шелковые халаты. Они давали воину отличную защиту и, в отличие от пеньковых кафтанов и войлочных бурок, совершенно не ограничивали подвижность.
Арабы стали надевать на шлемы тюрбаны — толстые жгуты из грубой крапивной ткани. К 17 веку тюрбан превратился в огромную шапку из множества слоев материи, набитую, к тому же, пенькой и ватой. Надевать под него железный шлем стало не нужно. Не только сабли, но и палицы оказались бессильными против такой брони. По мере распространения сабель кольчуги и кожаные панцири сменялись стегаными халатами и набитыми пенькой и конским волосом стрелецкими кафтанами.
На появление мягкой брони оружейники ответили ковкой клинков с микропилой. То есть ковать оружие начали так, чтобы волокна стали располагались под углом к рубящей кромке. Тогда на лезвие возникали неразличимые глазу, но очень опасные зубчики. Шелк бессмысленно рубить, но ничто не мешает его резать.
Сабля против меча
Возможность уменьшить вес оружия втрое сделала смещение центра тяжести к гарде ненужным. Напротив, появлялись все основания сместить центр тяжести к острию, а сам клинок изогнуть для увеличения эффективности рубящего удара.
Радикальное улучшение качества материала позволило всадникам обзавестись легким рубящим оружием. Так появился скимитар — меч весом около 1-1.4 кг с изогнутым, расширяющимся к острию клинком, длиной 70-90 см.
Скимитары использовались не только кавалерией, но и пехотой. Еще в раннем средневековье в Китае появились двуручные скимитары весом 2.5-3.5 кг и клинками длиной 100-120 см. Предназначались они, как и положено двуручным мечам, для борьбы с кавалерией. Если быть точнее — с конями (арабы сносили такими двуручниками головы коням крестоносцев).
На Ближнем Востоке скимитары стали использоваться еще в 6-7 веках. Но даже в эпоху Крестовых походов такое оружие рассматривалось как драгоценность. Только в 14 веке скимитары и сабли стали главным оружием азиатской кавалерии. В 15 веке мечи были вытеснены саблями и на Руси, хотя металл для клинков ввозился в Московию по Волге из Ирана.
В Западную Европу азиатское оружие практически не попадало. Но уже в 16 веке европейцы начали ковать сабли из “английской” стали. А в 17 веке в Европе стал производиться и дамаск. Первыми освоили технику выковывания клинков из пучка проволоки мастера испанского города Толедо.
Сабли появились вскоре за скимитарами и постепенно вытеснили их. Совершенствование мастерства кузнецов позволило сделать клинок более узким и длинным. Кроме того, расширение было заменено “елманью” — утолщением вблизи острия. Выковать клинок с елманью было значительно сложнее, чем плоский. Зато равномерное по ширине лезвие сабли удобно было убирать в ножны.
Придумать удобные ножны для меча с расширяющимся клинком, действительно, было сложно. Короткие кривые мечи раннего средневековья носились без ножен — просто за поясом, как, например, топоры. Клинок из дамасской стали заткнуть за пояс было нельзя — он бы его просто перерезал.
Иногда для переноски скимитары снабжались собственными ремнями. Точнее — шелковыми лентами. Один конец ленты крепился к рукоятке, второй пропускался через проушину или кольцо в обухе. Но носить острый меч таким способом было не только неудобно, но и опасно.
Катана
Катана — меч очень необычный. Даже куда более необычный, чем принято считать. Перечисление странностей катаны можно начать с того, что она — все-таки меч, хотя и выглядит, как сабля. С прямыми мечами катану роднит низкое расположение центра тяжести. Это, казалось бы, указывает на преимущественно колющее назначение оружия.
Но зачем колющему мечу изогнутый клинок? Это неудобно. Еще неудобнее колоть, удерживая меч двумя руками, а ведь рукоятка катаны сделана именно под две руки. Двуручный захват требуется для того, чтобы быстро занести тяжелый меч. Усилению удара легким клинком он никоим образом не способствует.
Действия самурая, сражающегося катаной, надо признать, не менее странны, чем сам этот меч. Японец не рубит и не колет, а наносит необычные скользящие удары. Он... режет! Вот, стало быть, зачем нужна вторая рука. Поскольку инерция оружия не используется (при таком весе и расположении центра тяжести инерции, можно считать, вовсе нет), на рукоятку приходится сильно нажимать.
Никакое холодное оружие не наносило таких страшных ран, как режущее. Во время Второй Мировой войны американцы предостерегали своих солдат от попыток закрываться винтовками от ударов японских мечей, запросто перерубавших огнестрельное оружие. Но не стоит забывать, что наносить удары режущими клинками было очень трудно. Они оправдывали себя только как бронебойное оружие, причем далеко не против всякой брони.
Но ствольная сталь была мягкая, поэтому винтовка, по большому счету — не показатель “крутизны” катаны. Японский плетеный доспех, в котором шелковыми шнурами были скреплены пластинки из твердой стали, катана не брала.
Катана — не средневековый меч. Такой, какой мы привыкли ее видеть, катана стала только в 17 веке. До 17 века самураи были конными воинами. Соответственно, и мечи им требовались совсем другие.
Режущим оружием были, конечно, не только катаны. На Ближнем Востоке в позднем средневековье режущие сабли стали даже преобладать. Классическим примером может служить кавказская шашка, предназначенная для разрезания бурок и папах.
Шашка имела “высокий” баланс, и удар ею наносился резкий, от себя, что, конечно, было удобнее для всадника. Но затем клинок требовалось вести таким же скользящим движением, как катану. Это называется “рубить с оттяжкой”.
Ятаган
Как уже было сказано выше, азиатские оружейники умели изготавливать клинки с микропилой. Но им долго пришлось ломать голову над тем, как объединить эффективность режущего удара с простотой рубящего.
Результатом напряженного творческого поиска стало появление сабель и скимитаров с необычайно сильным изгибом клинка. Казалось бы, зачем сгибать клинок под углом 40-50 градусов? Таким оружием колоть будет невозможно, да и общая длина сабли уменьшится. Но средневековые мастера знали, что делают. Нелепые с виду сильноизогнутые сабли (в Европе они обычно назывались “турецкими”) оказались страшным оружием.
Такие сабли рубили и резали одновременно — так называемая оттяжка клинка при ударе производилась не неудобным движением к себе, а естественным движением руки вниз, с использованием инерции оружия. Но колоть турецкой саблей было, действительно, почти невозможно. Часто ее острие даже не затачивалось.
Чтобы наделить такой меч возможностью колющего удара, следовало совместить на одной линии рукоятку и острие, придав клинку двойной изгиб. S-образную форму, кстати, имели еще древнеегипетские бронзовые мечи кхопеши. В средние века мечи с двойным или даже обратным изгибом иногда ковались, но только турецкие оружейники сумели “довести идею до ума”. Так появилось самое мощное клинковое оружие — ятаган.
В литературе ятаганами иногда называют скимитары и сабли, а иногда это название закрепляется исключительно за кинжалами янычар. Это неправильно. Ятаганом можно называть только оружие с небольшим двойным изгибом. Длина клинка могла быть разная. У янычар ятаганы действительно были короткими, но кавалерийские образцы могли иметь клинки длиной до 90 см. Вес же ятаганов, независимо от их размеров, составлял, как минимум, 0.8 кг. При меньшем весе оружием становилось трудно рубить.
Ятаганом можно было колоть, рубить и резать. Причем рубящие удары наносились верхней частью клинка, а режущие нижней — вогнутой — частью. То есть резали ятаганом, как шашкой или катаной, поэтому гарды он не имел. Но была разница. На ятаган не требовалось наваливаться двумя руками, как на японский меч, его не надо было медленно вести, как шашку. Пешему бойцу достаточно было резко дернуть ятаган назад. Всадник же должен был его просто удерживать. Остальное, что называется, было делом техники. Вогнутый клинок “вгрызался” во врага сам. А чтобы ятаган не вырвался из руки, его рукоятка снабжалась ушами, плотно охватывающими кисть бойца сзади. У наиболее тяжелых образцов под обычной рукояткой располагался упор для второй руки.
О пробивной силе ятаганов достаточно сказать, что даже 50-сантиметровые кинжалы янычар пробивали рыцарские латы.
Палаш
Палаш — оружие с прямым клинком односторонней заточки — в Европе долгое время рассматривался как альтернатива сабле. Чаще всего появление этого оружия датируется 16 веком, хотя на самом деле палаш намного древнее. Прямые мечи односторонней заточки встречались в Европе в 10-11 веках, еще раньше палашами из иранского дамаска вооружалась кавалерия хазар. Известно такое оружие было и в средневековом Китае, и в Индии, и на Ближнем Востоке. Но настоящее признание, пусть даже временное, палаши получили только в Западной Европе. Еще в 18 веке большая часть европейской кавалерии вооружалась именно палашами. Тяжелая же кавалерия — кирасиры — вооружалась палашами и в 19 веке.
В отличие от сабли, палаш имел “низкий” баланс, что, наряду с прямой формой клинка, делало его значительно более удобным для колющего удара. Но рубить наравне с саблей палаш начинал, только если был на 25-30% тяжелее. Поэтому вес европейских палашей достигал 1,4 кг.
О достоинствах сабли лучше всего говорит тот факт, что все прочие виды холодного оружия с длинным клинком были вытеснены ею в честной конкурентной борьбе. В конце концов, сабле удалось одолеть даже ятаган.
В 60-х годах 19 века оружейники наконец-то научились плавить сталь. Вскоре появился ее особый сорт — “сабельная”. Новые клинки, за характерный оттенок блеска прозванные “селедками”, не уступали по качеству булатным — разваливали человека от плеча до пояса и разрубали стальные шлемы. Они могли производиться машинным способом, а следовательно, были дешевле и доступнее клинков ручной работы.
Для пеших воинов клинковое оружие всегда имело только вспомогательное значение. Лучшего же, чем сабля, оружия для всадника придумать было нельзя. Сабли сохранялись на вооружении кавалерии до тех пор, пока существовала сама кавалерия.
Противник, который считает себя намного сильнее вас, наверняка захочет покуражиться перед схваткой. Вот и дайте ему эту возможность! Вы себе не представляете, как много вы о нем узнаете и как сильно это может вам помочь!
Герой и самый отъявленый негодяй способны на благородный поступок. В последнем случае если этот поступок позволяет удовлетворить ему свои интерес... Но благороден ли в данном случает поступок?
